Как отказать? Это же так больно и обидно! Она же его потеряет. А ведь она его так любит. Он и Сашка понимали ее без слов. По взгляду, по вздоху, по улыбке. Нет, она не хотела терять Давида. Только не сейчас, пожалуйста!
Дверь отворилась и Алена увидела сначала букет, а потом и самого Давида. Он выглядел усталым: синяки под глазами, волосы взъерошенные с седыми висками, глубокие морщины у глаз.
Но он так по-доброму ей улыбнулся:
— Не знал, что подарить тебе! Мальчишки тюльпаны выбрали, сирень я не посмел тебе купить… вот… нарциссы… любишь?
— Конечно! — Алена приняла из его рук букет и вдохнула нежный тонкий медовый аромат. — Проходи, только тебя и ждем!
— Сашка со своей пассией уже тут? Как она тебе? — шепотом спросил он, повесив на вешалку пальто.
— Обыкновенная девушка, — пожала плечами Алена.
— Красивая? Наш Сашка красавец! Надо и девушку ему под стать! — рассуждал Давид, разуваясь.
— Ты серьезно? — Алена хмуро посмотрела на друга.
— Да шучу я! — засмеялся Давид.
В прихожую зашла домработница, Алена передала ей букет нарциссов, и они с Давидом зашли в гостиную.
— Дава, где ты ходишь? Твой любимый баранчик уже три раза остыл и сейчас выпрыгнет со стола и убежит! Договорились же на шесть! — Игорь взял с тарелки гренку со шпротой, целиком запихнул в рот и налил себе в стакан компот.
— Прожевать не забудь, а то один раз в детстве ты проглотил солдатика и нам пришлось вести тебя в больницу, — Давид пожал руку Илье, отобрал у Игоря стакан, немного отпил и подошел к Сашке: — Ну, давай, знакомь меня со своей девушкой!
Аля стояла спиной, и когда дядя похлопал по плечу Сашку, обернулась и посмотрела в глаза Давида.
Стакан, который он держал в другой руке, соскользнул и упал на мягкий ковер.
— Какой я неуклюжий, — пробормотал Давид, поднимая с ковра хрусталь.
— Ну это не новость! — Сашка засмеялся и похлопал дядю по плечу: — Это Аля. Моя девушка! А это мой любимый дядька, которого все называют просто Давидом.
— Аля! — девушка протянула руку для знакомства, и мужчина рассеяно ее пожал, выдавливая из себя улыбку.
Алена все это видела, как в замедленной сьемке: вот Давид ставит руку на плечо Сашке, в это время оборачивается Аля, они встречаются взглядами и на ковер летит бокал. Как итог — вишневая клякса на белом ковре и до смерти напуганные глаза Давида. Никто, кроме Алены, не увидел замешательство Давида и выжидающий, можно сказать, наглый взгляд Али.
Все уселись за стол, подняли тост за женщин и стали накладывать в тарелки закуски.
Алю посадили с одной стороны от Алены, с другой был Сашка. Давид же сидел напротив них. Он растерянно и как-то безучастно ковырнул еду вилкой и поднес ко рту. Его взгляд был задумчивым и немного раздраженным. На Алену он не смотрел. Он как будто отключился, поедая нелюбимый салат.
Алена хотела промолчать, но не смогла:
— Как давно ты полюбил оливье? — спросила она, даже не улыбнувшись.
Давид сглотнул, кинул взгляд на Алену, потом вниз, как будто увидел содержимое своей тарелки впервые, и, продолжая ковырять салат, ответил:
— Горошек сегодня мягкий, мне нравится.
Алена поднесла полную вилку ко рту, прожевала и заметила:
— Да. Сегодня он получился особенным. Исключительно вкусным!
Краем глаза она наблюдала за Алей, которая за последнюю минуту уже, наверное, раз пятый вытерла губы салфеткой.
Игорь с Ильей завели разговор про путешествия, Сашка стал в очередной раз восхищаться Кенией, Давид пытался следить за их разговором, даже несколько раз кивнул близнецам, что согласен с их точкой зрения, но в мыслях был очень далеко.
Попрощался он со всеми внезапно: поднес телефон к уху, а потом вдруг сказал, что ему срочно нужно идти, и убежал в прихожую.
Сашка пошел его провожать, Аля в это время выпрямила спину и еще раз промокнула губы салфеткой.
Уже перед сном, раз за разом прокручивая в голове этот эпизод, Алена все больше уверялась в том, что Аля и Давид знакомы.
И пугало ее не их знакомство, а то, что Аля знала и была готова к тому, что сегодня она увидит Давида.
Она ждала его. Поэтому так и нервничала, поэтому теребила подол юбки, вытирала губы салфеткой и почти ничего за вечер не съела.
Для каждого дела под небом есть свой час
Больше всего сейчас Алена не любила засыпать и просыпаться.
Сто двадцать два дня как ей не хотелось возвращаться в этот мир, и страшным было то, что она знала — ничего не изменится. Лучше не будет. Время не лечит. Оно как мазь от ожогов — только притупляет боль. Но шрам все равно есть, он тянет, ноет, зудит.