Мы с Марией Архиповной сидели за просторным обеденным столом. Она нарезала продукты для канапе, а я обтачивала несколько деревянных реек для будущего судна.
Моделирование здорово отвлекает от дурных мыслей, которые то и дело поселяются в моей бедовой голове. Обычно я с таким энтузиазмом берусь за дело, что могу посвятить своему творению несколько вечеров подряд. Да, такое вот увлечение. Сегодня передо мной на столе лежал набор юферсов, парусная ткань, флаги и вымпелы…
Мой будущий корабль по задумке принадлежал некогда королевскому флоту и одержал множество побед в самых громких сражениях. Красотища! Я потянулась за свежим огурцом. Немного похрустев, снова принялась за работу.
– Ты в четыре часа уйдешь или будешь матери мешать? – спросила тетя Маша, когда я старательно обтачивала ножом один из элементов.
– Почему мешать? Посижу в своей комнате. Мне не привыкать.
– Даня, погода такая хорошая, летняя! А ты вечно дома торчишь, – покачала головой женщина. – Столько подружек у тебя в школе…
Сколько? Настоящих – ни одной.
– Мне и дома нескучно, – проворчала я.
– Сейчас Филипп зайдет, я попросила его занести кое-какие продукты на вечер, – начала издалека тетя Маша. – Пакеты тяжелющие… Я бы не дотащила. Он должен купить твой любимый сок, грейпфрутовый.
– Спасибо!
– Может, хоть с ним прогуляешься? – задала вопрос Мария Архиповна. – Проветришься… С тех пор как отец уехал, ты совсем подавленная ходишь. Уже почти месяц.
– Прогуляться с Филиппом? – переспросила я, склоняя голову ниже, чтобы тетя Маша не заметила, как я смутилась.
Филипп – младший сын Марии Архиповны. Мы – ровесники, Фил учится со мной в одной гимназии, в параллельном «Б» классе. Моя мама помогла когда-то тете Маше пристроить сына в наше престижное учебное заведение.
Филипп отличается от остальных парней-старшеклассников. Он словно белая ворона в нашей школе. Других это отпугивает. Меня же, наоборот, привлекает. Он честный и искренний. Без надоевших понтов. И очень симпатичный. «Жаль, что не из обеспеченной семьи!» – вздохнула однажды Викуля, разглядывая Фила в столовой.
В детстве мы с Филиппом много времени проводили вместе. Он даже часто оставался у нас ночевать. С возрастом это, конечно, стало неуместным.
Помню, как в третьем классе Фил отогнал палкой уличную собаку, которая рычала и не давала мне пройти. Тогда я жутко перепугалась. А Филипп оказался настоящим бесстрашным героем. Я думаю, что всегда ему нравилась… Несмотря на то, что в детстве была полной и неуклюжей девочкой. Правда, меня собственная пухлость не смущала. Я почему-то все равно считала себя самой красивой. И кто мне такое внушил? Наверное, тетя Маша…
Да, Фил был ко мне неравнодушен, только я в начальной школе, по классике жанра, оказалась безответно влюблена в признанного красавчика класса. Конечно, с годами поняла, что с лица воду не пить, и самый симпатичный одноклассник имеет не самую приятную душу. Сейчас мне даже немного стыдно, что я так запала на Кайзера, а не на Филиппа… Но девичьему сердцу не прикажешь.
В общем мы с Филом стали реже общаться и постепенно отдалились друг от друга. Иногда перебрасывались в школьном коридоре парочкой пустых фраз на уровне: «Привет, как дела?»
– Сходите на набережную, такая погода! – настаивала, продолжая стучать ножом по деревянной разделочной доске, тетя Маша.
– Нам на завтра уроки задали, – проговорила я. – Еще мачту надо доделать. Не до прогулок.
Мария Архиповна с подозрением посмотрела на меня. В этот момент в просторную светлую кухню зашла мама.
– Чашку кофе – и я уезжаю!
– Неужто и в воскресенье дела? – всплеснула руками тетя Маша.
– Увы и ах! – вздохнула мама: в руке у нее было несколько папок с бумагами.
Повозившись некоторое время с кофемашиной, родительница повернулась ко мне:
– Как твоя любовь? Прошла?
– Выпила таблетку, – глухо ответила я. – Улетучилась вместе с мигренью.
– Я же говорила: глупости это все. Рано тебе о любви думать. Вот окончи с отличием гимназию, поступи в институт…
– Окончи с отличием институт, найди работу… – продолжила я, передразнивая интонации мамы и не поднимая головы от будущего судна.
Тетя Маша, перестав нарезать фрукты, снова взглянула на меня.
– Престижную работу! – поправила мать, бросая на стол папки с бумагами. – Господи, Дарья, опять твои деревяшки и краски разбросаны повсюду! Разве обеденный стол предназначен для этого?