«Ну дела», — думала девушка, сворачивая к лестнице, «Жикин и Пупсикова, кто бы мог подумать!». Однако, поразмыслив немного, она пришла к выводу, что здесь как раз всё логично: Дуся давно сохла по некогда первому красавчику школы, а Жору подкупало то, что в данном случае его любили не только за внешность. Желание дарить любовь плюс желание принимать её в итоге сформировали очередной любовный тандем, способный перерасти в крепкую ячейку общества.
Столы а Зале Двух Стихий вернулись на своё прежнее место, исчезли алкогольные фонтаны и огромная сцена посередине. Никаких следов того, что накануне в Тибидохсе прошла шумная пирушка, не было, если не считать помятые лица бывших выпускников. А вот старшекурсники, тоже, разумеется, не спавшие всю ночь, выглядели и чувствовали себя вполне неплохо.
Таня подсела за стол к Ягуну и огляделась: Ваньки нигде не было видно. Как и Бейбарсова. Однако, почувствовав спазмы в животе, она справедливо решила: сначала ужин, потом мужчины.
— Сегодня я понял одну истину, — просипел внук Ягге, прижимая ко лбу запотевший кувшин с клюквенным морсом.
— Излагай, — кивнула Таня, накладывая себе на тарелку двойную порцию блинов.
— Между семнадцатью и двадцатью двумя лежит огромная пропасть, и называется она «Влияние алкоголя на организм и его последующую реабилитацию», — выдал играющий комментатор.
Таня хмыкнула. Она, в отличие от некоторых, знала меру, и этим утром мучалась не от похмелья, а от голода, усталости и чувства вины. Хотя, если хорошенько подумать, внучка Феофила Гроттера предпочла бы вместо последнего головную боль и тошноту.
— А где Катька?
— Дрыхнет в обнимку с Николаем. Вот для чего женщины рожают детей!
— Чтобы без зазрения совести спать после гулянки? — Таня скептически подняла брови.
Ягун вскинул на неё покрасневшие глаза и ухмыльнулся:
— Вот вы с Ванькой своего родите, и посмотрим, для каких отмазок ты станешь использовать дитятку.
Таня опустила глаза:
— Вряд ли мы с Ваней кого-то родим в ближайшее время.
Ягун нахмурился, отняв, наконец, кувшин от лица. Он хотел что-то спросить, но в этот момент к их столу нетвёрдой походкой приблизилась Гробыня. С размаху опустившись на скамью рядом с Таней, она бесцеремонно вырвала кувшин из рук Ягуна и приложила к своему лбу.
— Кувшин пошёл по рукам, люди отказываются заводить детей, — тоном греческого мыслителя изрёк играющий комментатор, задумчиво глядя на Гробыню.
Та бросила на него жалостливый взгляд, потом посмотрела на Таню:
— Что это с ним?
Девушка пожала плечами, и Склепова продолжила:
— Всё ясно, поезд кукуха-Магфорд тронулся с первой платформы. Не переживай, милый, мы тебя не бросим: и апельсинчики будем носить, и слюни подтирать. В конце концов, для чего ещё нужны друзья.
Ягун пропустил остроту мимо ушей и с трудом поднялся, держась за край стол:
— Пойду, поищу Ваньку, —сказал он, кинув на Таню многозначительный взгляд.
Теперь уже настал её черед игнорировать друга. Вскоре к ним с Гробыней присоединились Гуня и Шурасик, потом подтянулись Ленка с Жанной, Демьян Горьянов и Ритка Шито-Крыто. Последним в зал вошёл Глеб.
Когда он уселся напротив, Таня бросила на него быстрый взгляд и тут же отвернулась. Однако за это короткое мгновение успела заметить, что его усталое лицо было небритым, а глаза лихорадочно поблёскивали; он явно мало спал и много думал.
— Ну что, как вам прошедшая ночь? — громко поинтересовалась Склепова.
— Мне понравилось! — тут же откликнулся Гломов, привыкший моментально отвечать жене.
— Гуний, ба! Я думала, тебе нравятся только те вечеринки, где еды много, а людей мало, — усмехнулась Ритка.
Супруг Гробыни был занят тем, что пытался прожевать сразу пять блинчиков, которые запихал в рот, поэтому жена ответила за него:
— Не думай, дорогуша, не надо, — кажется, ехидство из крови Склеповой не в силах были вытравить даже алкогольные пары.
— Ты такая очаровательная, когда с похмелья, — ласково отозвалась Ритка, — даже синячки под глазами тебя не портят. Но мне всё же кажется, что тебе не стоит так налегать на лысегорский виски.
Гробыня приподняла брови: ей попался достойный противник, а она это ценила.
— О, у кого-то прорезался сарказм! Видимо, он прямо пропорционален бриллианту на твоём пальце. Так вот, совет свой себе посоветуй, — отрезала она.
Обстановку разрядил Гуня, громко оповестивший на весь зал:
— Терпеть не могу блины!
Несколько пар глаз недоуменно уставились на него. Таня удивлённо спросила:
— Тогда зачем ты их съел?
— Ну, тут ничего другого не было, и я запаниковал, — пробасил Гломов, удивлённо глядя, как все окружающие покатились со смеху.
После завтрака Таня отправилась на поиски Ваньки, или Ягуна, который почти час назад исчез в том же направлении. Она нашла их буквально сразу: друзья сидели на ступенях лестницы, ведущей на Жилой Этаж, и о чём-то тихо разговаривали. Даже внук Ягге, обычно не скупившийся на громкость и жестикуляцию во время разговора, на этот раз был на удивление серьёзен. Он хмурился, слушая Ваньку, но при виде подруги морщинка на его лбу разгладилась. Зато в глазах мелькнуло странное выражение: не то осуждение, не то понимание.
— Привет, — поздоровалась Таня, глядя на своего жениха.
Он слабо улыбнулся и кивнул:
— Вот, обсуждаем, когда лучше лететь обратно. Пылесос Ягуна уже заправлен, так что можно отправляться прямо сейчас.
Таня растерялась:
— Подожди, разве тебя не я буду сопровождать?
Ягун поднялся:
— Ладно, пойду подготовлюсь к полёту. Встретимся на мосту через полчаса. Мне ещё Катьку надо предупредить. Ох, разорётся опять, что я заранее не сказал…
Он ушёл, тяжело вздыхая в преддверии очередной перепалки с женой, а Ванька подошёл ближе и взял руку невесты в свою.
— Нет, Тань, лучше, если мы расстанемся здесь. Мне так будет легче и спокойнее, да и тебе, я уверен, тоже.
Внучка Феофила Гроттера понимала, что определённая правда в его словах была, но она вдруг разом сникла, поняв, что эту ночь она будет встречать уже без своего маечника. Ванька подхватил с пола свой потрёпанный рюкзак, из которого выглядывала зелёная мордочка Тангро, взял Таню за руку, и вместе они вышли из замка на мост.
Пельменник куда-то пропал со своего поста, и они стояли у входа в Тибидохс, такие родные и такие далёкие друг от друга. Странно было ощущать себя будто едва знакомыми, переминаться с пятки на носок, теребить край одежды и потерянно молчать, ведь все слова уже были сказаны.
— Я буду прилетать к тебе, — пообещала Таня, но Валялкин отрицательно покачал головой.
— Нет, Тань, не надо. Это моя единственная просьба к тебе. Не прилетай, я тебя прошу, так будет только хуже. Меня будет навещать наш пылесосный друг, поэтому ты будешь в курсе того, как я живу, а я буду в курсе твоих дел. Но видеться нам не стоит, по крайней мере до тех пор, пока каждый из нас окончательно не определится со своей жизнью.
Девушка смотрела на него, пытаясь понять, откуда у неё взялось ощущение, что Ванька просто-напросто вежливо выпроваживает её из своей жизни, и сколько в этом её собственной вины. Она не успела додумать эту мысль, потому что на мосту показался Ягун, тащивший навороченный двухместный пылесос невероятных размеров.
— Полетим на моём новом красавчике! Эта вещь — ракета, домчим ещё до заката!
Мотор сыто заурчал. Ванька шагнул к Тане и крепко обнял её. Она цеплялась за его широкие плечи, вспоминая, как часто засыпала в уютной безопасности Ванькиных рук.
— И ещё кое-что, — послышался у неё над ухом его шёпот, — ты можешь считать себя свободной. Свободной поступать так, как посчитаешь нужным, свободной полюбить другого. Понимаешь? Ты можешь снять кольцо.