И сперва, конечно, эйфория охватила её душу, восторг, словно крылья, нёс Севель в чудесное будущее, и она едва могла опомниться от счастья, которое на неё обрушилось. Первой отрезвляющей мыслью стало понимание, что ничего стабильного в её положении нет. Муж в любой момент может с ней развестись, и замужней женщиной она быть перестанет. Серьёзных причин ему для этого не нужно, достаточно желания или обстоятельств. Вот, например: предполагаемый отец Ованеса кое-что для этого уже сделал.
И следующее, о чём подумала Севель – нужно бы скопить хоть сколько-то денег. Деньги в любом случае лишними не будут и могут поддержать её в самой сложной ситуации. Но оказалось, что очень трудно отщипывать от бюджета под пристальным взглядом Аники. Аника больше ничем и не занималась, как присматривала за всей огромной семьёй, зато делала это очень хорошо. Она была в курсе всех нужд всех дочерей и жён Нумерия, следила за оборотом и состоянием документов каждой, за состоянием дома и квартир, считала доходы и расходы каждого в семье. Она не лезла только в бизнес, которым управляла Дениз, и в дела мастерской Хедвиги, но помнила, сколько денег ежемесячно обе давали на семью в каждом из месяцев текущего года и в прошлом, а сколько тратили на себя.
Аника следила за тем, чтоб у мальчика буквально ни в чём не было нужды, моментально приносила деньги на новые ботиночки или куртку, едва только в вещи возникала необходимость, и на расходы Севель давала без возражений. Она не требовала чеков, но обмануть её было просто невозможно. Все цены были ей известны от и до, в том числе и в разных магазинах, считала она молниеносно, и тут разве что мелочь какую-нибудь можно было утаить. И теперь, когда Севель больше не распоряжалась пособием на ребёнка (а она только-только успела привыкнуть) и не имела заработка, она ощутила всею собой, что такое, когда твоя жизнь абсолютно прозрачна. Молодая мать, словно рыбка в аквариуме, плавала из угла в угол под доброжелательным и пронизывающе пристальным взглядом Аники, и это было не то, чтобы тяжело или страшновато… Нет. Но как минимум напряжно.
Если бы Севель выросла в таких условиях, она освоилась бы и, пожалуй, даже научилась обходить это безотрывное внимание к себе. Но она не умела и сильно растерялась. Ещё то обескураживало её, что по логике она должна была чувствовать себя совершенно свободной от любых сомнений – ведь жизнь сложилась так, как она даже не могла рассчитывать. Однако счастье потихоньку потухало, и становилось как-то томно, беспокойно. Совершенно нельзя было понять, из-за чего она страдает, поэтому самой себе Севель объяснила, что это из-за приближающегося суда. Даже немного успокоилась – всё снова было логично.
Нумерий злился, когда его жёны говорили об этом деле, однако Севель всё равно узнала от Аники, что процесс идёт, что адвокат найден, и отличный. Он добился того, что к рассмотрению были приняты многочисленные чеки на вещи и прочие траты на ребёнка, а также свидетельства от врачей и психологов, что мальчик уже привык к отчиму. В дело пошло всё, даже договор об аренде квартиры и отличные характеристики на мать. Севель узнала, что предполагаемый отец Ованеса потребовал, чтоб анализ на отцовство был проведён за её счёт, ну, или за счёт пособия, и адвокат ухватился за это, как рыбак за попавшегося на крючок сома.
Буквально накануне слушания Севель узнала, что снова беременна.
Аника, услышав эту новость от неё, сразу засобиралась по делам.
– Ты плодовитая, я смотрю, – безразлично сказала она. – Но это было опрометчиво. Твой сын ещё мал, и тебе трудно будет управляться с ним беременной, а потом с дочкой на руках. Ты должна была об этом подумать.
– Н-но… Так ведь вышло.
– Тебе стоило предохраняться… Как – ты ничего не знаешь о предохранении? Моё упущение, конечно, но и ты могла поинтересоваться. Сделала бы это хоть из соображений здравого смысла – ведь сыну нужна мать.
– Но там, где я росла, никто и не слышал о подобном!
– Понимаю, – вздохнула Аника. – Однако такие средства есть, и у врача можно было попросить их. На будущее запомни… А так ничего страшного, ещё одна дочь семью не обременит. Но тебе придётся заниматься в первую очередь воспитанием Вани. Если не будешь справляться с дочерью, можно будет отдать её на попечение Радели, Хедвиги или Неры. Скорее Неры. Ну, посмотрим.
Уже после того, как они обе посетили врача (Севель осматривали, старшая жена внимательно наблюдала, слушала и даже кое-что записывала), Аника привезла вердикт супруга – пусть, мол, пока носит ребёнка. И только тут Севель узнала (вернее, вспомнила), что, оказывается, замужняя женщина может спокойно рожать лишь в том случае, если муж не имеет ничего против. Она, конечно, вправе и не подчиниться ему, оставить ребёнка, но тогда, разумеется, последует развод, и на финансовую поддержку бывшего супруга она и её новорожденная малышка могут не рассчитывать. Как и на признание отцовства. А девочка, имеющая отца, записанного в документах, всё-таки занимает чуть более привилегированное положение, чем нищая безотцовщина.
Раньше об этом просто не приходилось задумываться, да и зачем, ведь замуж Севель попасть не грозило. А Аника, решив, что понимает недоумение Севель, объяснила ей:
– Для суда хорошо, что ты беременна, раз муж не хочет отдавать вас обоих. Беременную-то жену у него точно не заберут, а значит, и Ваню отобрать будет сложнее. Но и так всё выглядит скорее в нашу пользу, потому что адвокат сказал, что тот человек обращался к нему с предложением отступиться за деньги. Дениз даже уже спрашивала, согласен ли муж, потому что адвокат смог сбить цену.
– А что муж?
– Отказался. Он уже идёт на принцип, говорит, что добьётся, чтоб то́т ему заплатил. Не заплатит, конечно, но победа вряд ли будет за ним.
Севель была далека от того, чтоб успокаиваться, пока же, как и было велено, не выходила из дома без сопровождения, занималась сыном и немного – собой. Аника привезла ей витамины и разрешение иногда прикупить что-нибудь из еды, если очень захочется. Это обещало возможность отложить чуть больше денег, чем обычно.
На суд её вызвали с сыном. Накануне в её квартирке собрались все жёны Нумерия, вместе выбрали для неё платье, обувь, платок и одежду для Вани. Они были оживлены, а Лира даже высказалась, что завидует Севель – ведь это такое приключение! Мало кому из женщин доводится оказаться в положении, когда за неё спорят двое мужчин.
– Да не за неё, дура! – зло одёрнула Фруэла. – А за сына.
– Ну, всё равно…
– Ни одна женщина не будет стоить того! Поверь мне. Ей один раз повезло – и только.
– Севель тут умнее тебя, молчит – и всё, – одёрнула Аника, за что удостоилась злого взгляда, но дальше того дело не пошло. Ссориться со старшей женой Нумерия не стали бы ни Фруэла, ни Дениза. О да, старшая жена по-настоящему умела держать всех в крепких руках.
– Она на самом деле не старшая, – сообщила Лира, которая осталась помочь Севель прибрать после общих посиделок. – Старшая – Радель, а потом была Дениза. Но Дениза сразу занялась приданым бизнесом, а Радель очень переживала из-за двух выкидышей. Муж тогда ещё очень надеялся на сына. Он женился на Радель потому, что она забеременела, а ведь у Радель – два брата. Он ждал от неё сына, но она скинула двух малышей. Может быть, там и был мальчик, а вот не повезло. Сейчас у Радель только одна дочка и всё неплохо. Но это сейчас, а тогда она была просто раздавлена. Вот Аника и занялась делами семьи. И у неё получается.
– А у Аники есть дети?
– Одна дочь. Хорошая девочка, умненькая. Сейчас учится в достойной школе, отлично успевает. Дениза её очень любит, так что, если Нумерий не воспротивится, в неё будет хорошее приданое в придачу к профессии. А с чего бы отцу возражать. Он любит всех своих детей. – Она сочувственно посмотрела на Севель. – И новую дочку тоже полюбит. Не волнуйся. Всё будет хорошо.