Из возможных стран это могли быть Греция, Турция и Балканы. Самая дальняя точка — Италия.
Скандинавия и Англия отпадали сами собой, так же как и Германия, и по тем же причинам. Лева к тому времени уже достаточно пожил на Западе и понимал, что никто в этих странах с ним связываться не станет. Они лучше заплатят подороже, но за легальный товар. И с тамошними пограничниками вряд ли удалось бы договориться.
Турция, Греция и Балканы вполне бы подошли, но там просто не было таких клиник, которые нуждались бы в Левиных услугах.
Подошли бы страны Восточной Европы, но там нет еще частных клиник такого ранга…
Оставалась Италия, и Лева направился туда.
Он остановился в Риме и, страдая от жары, стал искать «клиентов». Больше всего его донимало солнце, от которого здесь было никуда не спрятаться. Он щурился, глаза слезились, но Лева был упорен в достижении своей цели.
В роскошной клинике, куда он явился, произошла точно такая же сцена, как и в холодном Кельне…
Лева изложил свое предложение, после чего был с позором изгнан смуглым человечком в белом костюме и очках в золотой оправе… Лева еще отметил, что ему почему-то попадаются все больше очкарики.
Изгоняли его еще шумнее, чем в Кельне. Итальянский менеджер даже выскочил следом за Левой в коридор своего офиса и так, что все окружающие слышали, громко кричал что-то обидное по-итальянски. Лева не понимал этих слов, но менеджер сначала сказал их ему по-немецки…
От немецкого менеджера этот отличался только двумя деталями. Во-первых, очками. У этого были очки не в металлической, а в золотой оправе…
А во-вторых тем, что он сначала поинтересовался, в каком отеле остановился Лева. Сначала он узнал название отеля, а уж потом начал орать и выгонять его.
Лева в изнеможении вернулся к себе в номер и, не раздеваясь, повалился на кровать. Вообще, он тут жил только от помещения до помещения. От кондиционера до кондиционера. Он перебегал, петляя как заяц, по теневой стороне улицы и потом старался отдышаться возле кондиционера.
Вскоре он разделся и стал размышлять, не пойти ли выпить чего-нибудь. Лева не пил алкоголя, алкоголь был ему всегда противен, с детства.
«Пьют только дураки, — говорил ему папа. — Если будешь пить, то потеряешь голову. А иметь голову — это самое главное для мужчины. Женщине можно иметь другие места, а у мужчин главное — голова».
Почти все нормальные отцы говорят это своим сыновьям, но никто их не слушает. А Лева послушался.
Нет, в юности ему доводилось несколько раз выпить за компанию, чтобы не быть белой вороной. Бывало. Но он всегда испытывал отвращение к спиртному и к сигаретам.
«Я ведь медик, — всегда говорил он, когда ему предлагали выпить и закурить. — Мне известно, какой вред здоровью наносят табак и алкоголь».
Леве было просто противно терять голову. Он даже с женщинами сходился очень осторожно — только с тихими, непьющими, аккуратными. С такими, которые заботились о своем здоровье.
Сходился Лева тоже неохотно. Разврат был ему чужд. Голова, карьера и здоровье — вот то, что было для него важно, что его интересовало. А пучина, омут страстей — нет, это тоже было не для него. Зачем ему терять голову?
Вот с Хельгой — это было какое-то наваждение. Он влюбился в нее, и только поэтому дело дошло до женитьбы. А кроме того, родители были не против.
То есть они сначала, конечно, были категорически против женитьбы на Хельге по целому ряду причин, но потом передумали.
«Пусть, — сказал папа. — Она из Прибалтики… Значит, после института она сможет поехать работать и жить туда. И ты с ней. В Прибалтике жить хорошо. Там хорошие молочные продукты и чистота. Ты себе представить не можешь, там совсем не сорят на улице».
Жить в Прибалтике — это было мечтой Левиных родителей. Они больше ничего не знали о Прибалтике, кроме хороших продуктов и чистоты, но все-таки были уверены, что это — место, где «можно устроиться»…
А Хельга обманула ожидания и ни в какую полумифическую Прибалтику не вернулась. И вовсе не собиралась туда ехать.
«Мне там нечего делать, — объяснила она Леве, когда тот разочарованно спросил ее об этом. — У меня там совсем нет никаких связей, и я там никому не нужна точно так же, как и здесь».
Это было первое разочарование. А потом Лева и вообще охладел к этой женщине. Не отчего-то, а просто от нежелания долго хранить в сердце пламя, огонь любви. Утомительно любить человека — обременительно и мешает работе.