– Кто ж тебя так, – пробормотал он, заметив рану на боку животного. Попытался согнать мух, но они не спешили покидать насиженное место, а те, которые все же взлетели, недовольно погудев, вновь присосались к гниющей дыре.
– Слада-а-а, – протянул парень, извлекая из подсумка целлофановый пакетик, в котором багровело что-то вязкое. Собака встрепенулась, приподнявшись. Ее тусклые, подернутые пленкой влажные глаза немного оживились, и она облизнулась, придвинувшись ближе.
– Конечно, я знаю, что ты голодна, – кивнул парень, аккуратно развязывая пакетик. Узел был тугим, но он не торопился, терпеливо распутывая его ногтями. Когда с пакетом было покончено, он вдруг приподнял его над головой собаки, словно дразня. Нервно подрагивая ушами, псина задрала голову, изо рта закапала слюна. Она тихонько заскулила, переминаясь с лапы на лапу.
– А где благодарность? – строгим тоном спросил парень. – Сначала скажи «спасибо», Слада.
С этими словами он протянул сбитой с толку дворняге свободную руку, повернув тыльной стороной ладони.
– Давай. Где твое «спасибо»? – настаивал молодой человек, и наконец до собаки дошло, чего от нее добивались. Наклонившись, она несколько раз лизнула протянутую руку. Язык дворняги был горячим и шершавым.
– Все, хватит, – усмехнулся парень. Он вытер руку об штанину, после чего вывалил из пакетика на землю липкий комочек фарша.
– Ну, вот, – произнес он, с удовлетворением глядя, как оголодавшая псина набросилась на прокрученное мясо. – Кто о тебе еще позаботится?
Собака проглотила фарш в мгновение ока и, облизнувшись, с надеждой смотрела на молодого человека в ожидании новой подачки.
«Ну пожалуйста, – молили ее глаза. – Дай мне еще этого восхитительно вкусного мяса! Даже не для себя! Для моих малышей!»
Он покачал головой.
– На сегодня все, дорогуша, – суховато сказал он. – Я не денежный мешок.
Дворняга сунулась было лизнуть его ладонь, но парень брезгливо отпихнул ее ногой.
– Хватит нежностей. Хочешь, просто посиди здесь, – предложил он, взглянув на часы. Озабоченно цокнул языком – прошло уже почти двадцать минут, а Валентины все не было.
– Никакой пунктуальности, – вздохнул парень. – Сколько я тебя ни учил…
Он посмотрел на псину, которая все еще бросала на него испытующие взгляды, бестолково топчась на одном месте.
– Где твой муж, Слада? – осведомился молодой человек, доставая из подсумка сигареты. – Наверное, трахает сейчас на помойке какую-нибудь таксу, которая сбежала от хозяйки. Ты тут беременная, с гниющей раной, которую сосут мухи… Кусок мяса выпрашиваешь, а твой парень таксу жарит и она визжит от восторга…
Слада села и, с трудом задрав заднюю лапу, сделала несколько неуверенных движений, пытаясь почесать ухо. Казалось, вопросы об отце будущих щенков ее не особенно интересовали.
Прикурив, парень выпустил в вечерний воздух струйку дыма, продолжая рассуждать вслух:
– С другой стороны, хорошо вам, собакам. Никаких обязательств, никаких алиментов при разводе. Выбрал симпатичную самку, отшпилил ее под хвост, и гуляй дальше. Единственное, аборт нельзя сделать… Зато никаких ментов, никаких порицаний за аморальное поведение. Я где-то слышал один прикол, связанный с вашей собачьей братией. Мол, мир для вас делится на то, что можно трахнуть и сожрать. Если появилось нечто, с которым нельзя сделать ни того, ни другого, то это нужно обоссать. Я прав, Слада?
Судя по всему, дворняге наскучило слушать размышления молодого человека, и она, поднявшись, чихнула, после чего поплелась обратно в гараж.
Парень стряхнул пепел, вновь затягиваясь. Он уже собрался было позвонить Валентине, чтобы узнать причину задержки, как чьи-то прохладные ладони плавно легли ему на плечи. Он скосил взгляд. Пальцы были тонкими и бледными, каждый из них, за исключением больших, был унизан серебряным кольцом, ногти покрыты бесцветным лаком. На запястьях кожаные браслеты, из-под которых виднелись края багровых шрамов.
– Привет, милый, – шепнули сверху. – Привет, мой дорогой Макс.
Молодой человек поднялся с ящика, оказавшись лицом к лицу с худым бледным юношей лет двадцати. В отличие от Макса, он был его полной противоположностью. Нескладный, тощий, как пересушенная вобла, с узкими плечами и болезненным лицом, он весил вдвое меньше, чем его бритоголовый приятель. Жидкие светлые волосы стянуты в тугой хвост, который спускался почти до самой талии, в брови и губе блестели миниатюрные колечки. На нем была потертая «косуха» с вытесненным на спине черепом в пиратской треуголке, а также кожаные штаны с бахромой. Ноги парня были обуты в стоптанные казаки, на узких носах которых тускло мерцали стальные набойки.