- Пос-с-смотрим…
… Поднявшись с земли и неторопливо отряхнув сутану от пыли и грязи, монах вопросительно уставился на принца:
- Я вас слушаю…
Неддар почувствовал, что вот-вот лопнет от бешенства: этот жалкий человечишко, доставленный во двор особняка Олдарров пинками, имел наглость смотреть на него, будущего короля Вейнара, свысока! И открывать рот без его высочайшего разрешения!!!
Видимо, выражение лица наследника престола было очень красноречивым, так как один из хейсаров, стоявших позади монаха, тут же вбил кулак в бок говоруна. О-о-очень добросовестно.
Хрустнуло. Монах схватился за ушибленное место и согнулся в три погибели.
- Здесь говорят только по моему разрешению! - прошипел принц. И едва заметно кивнул воину.
Тот вцепился в подбородок брата во Свете и заставил его поднять голову.
- Назови свое имя и сан!
- Брат Огийон… - прохрипел монах. - Глас Вседержителя…
Принц кивнул еще раз, и хейсар повторил удар. Только в другой бок. А потом склонился над упавшим мужчиной и схватил его за ухо:
- Глас Вседержителя, ваше высочество!
- Глас Вседержителя, ваше высочество… - кое-как справившись с болью, послушно повторил монах.
Пальцы воина медленно потянули ухо вверх, и брат во Свете был вынужден встать на ноги.
- Скажи мне, брат Огийон, сколько тебе нужно времени, чтобы вассалы барона Югана уверовали в необходимость защищать законную власть от мятежников с оружием в руках?
Монах склонил голову к плечу и… улыбнулся:
- Ваше высочество! Я не смогу этого сделать. Даже если захочу! Ибо Вера во Вседержителя - суть становой хребет самой Жизни: те, кто уверовал, знают, что праведная жизнь - это залог счастливого Посмертия. А неправедная - мучения в Бездне Небытия! Поэтому…
- А если ты очень-очень захочешь? - жестом заставив монаха замолчать, с угрозой в голосе поинтересовался Неддар.
- Ваше высочество, я обычный человек. Поэтому вряд ли выдержу ту боль, которую могут мне причинить ваши палачи. Однако все, что я буду кричать под пытками, будет просто словами, так как не будет нести в себе и частички моей Души. Моя паства это обязательно почувствует и… укрепится в своей Вере. Ибо решит, что вы - слуга Двуликого…
- Он что, юродивый? - шепотом поинтересовался Вага.
- Нет, хуже! - угрюмо буркнул Латирдан. Потом кивнул воину, дождался хруста позвонков и добавил: - Мда… С ними надо что-то делать. И чем скорее - тем лучше…
Глава 12. Кром Меченый.
Седьмой день четвертой десятины второго лиственя.
… Оглядев баронессу с ног до головы, портной задумчиво огладил окладистую бороду и с легкой издевкой поинтересовался:
- Что именно вам нужно, ваша светлость? Платья бывают свадебными, бальными, вечерними, повседневными, дорожными… Кроме того, дамы высшего света заказывают у меня охотничьи костюмы, наряды для конных прогулок и поездок на воды, корсеты, кринолины, сеточки для волос и даже прорезные нижние рубашки. Если вы, конечно, знаете, что это такое…
Леди Мэйнария знала. Так как густо покраснела и опустила взгляд.
Портной презрительно поджал губу и фыркнул.
Сообразив, за кого он ее принимает, я перетек к нему вплотную, склонился к его уху и тихонечко спросил:
- Жить хочешь?
Бородач побледнел, несколько раз утвердительно кивнул… и метнулся к здоровенному шкафу, занимающему чуть ли не половину торгового зала:
- Выбирайте, ваша милость: тут платья на любой вкус!
На лице баронессы промелькнуло странное выражение. То ли обида, то ли разочарование вперемешку с чем-то вроде грусти.
Причины его появления я не понял. А в глазах портного вдруг появилось удивление и… искреннее сочувствие!
- Прошу прощения, ваша светлость… - сложившись чуть ли не пополам, виновато выдохнул он.
Леди Мэйнария горько улыбнулась, кивнула - мол, извинения приняты - и поправила:
- Только не 'светлость, а 'милость'…
Потом подумала и определилась:
- Костюм для конных прогулок… под мужское седло. Пару нижних рубашек. Сменную пару брюк. Сапожки. Две пары чулок. Плащ с капюшоном. Арнотт… - неуверенный взгляд на меня - со всем, что в нем должно быть…
Портной опять понял больше, чем я. И быстро-быстро закивал:
- Сию минуту, ваша милость!
… Минута вылилась в час, если не во все два. Портной метался по торговому залу, громыхал крышками сундуков, вываливал на стол какие-то разноцветные тряпки и тут же убирал их обратно, что-то недовольно бурча себе под нос. Леди Мэйнария не вылезала из-за ширмы, примеряя одну вещь за другой, изредка подзывая к себе хозяина лавки и что-то вполголоса с ним обсуждая.
А я смотрел в окно и… вспоминал.
… Отложив в сторону третью шкурку, Кривой Раздан усмехнулся и… потрепал меня по голове:
- Достаточно…
Я вывернулся из-под его руки и непонимающе нахмурился:
- Не понял?
Пропустив мимо ушей мой вопрос, скорняк встал из-за стола и, припадая на левую ногу, проковылял в угол.
Зазвенела связка ключей, потом что-то звонко щелкнуло, и крышка сундука, который я ни разу не видел открытым, медленно поднялась вверх.
- Выбирай!
Я застыл. Потом покосился на шкурки, все еще валяющиеся на столе, и… отрицательно помотал головой:
- Рано. Я должен тебе еще две…
- Не должен… - усмехнулся Раздан, вытащил из сундука несколько пар варежек и бросил их на стол: - Выбирай…
Я подергал себя за мочку уха, представил себе, как обрадуется Эллария, и… убрал руки за спину:
- Уговор есть уговор. Я пока не расплатился…
Скорняк посерьезнел, подошел к столу, оперся на него обеими руками и, не мигая, уставился мне в глаза:
- Ты - человек слова… Принесешь оставшиеся, когда добудешь…
Я вспыхнул - ко мне обращались, как ко взрослому мужчине! Значит, уважали!!!
Подумав, я расправил плечи, заложил большие пальцы за пояс - так, как это делал граф Тьюварр - и солидно кивнул:
- Договорились…
Кривой Раздан улыбнулся, но шутить не стал:
- Выбирай…
Рука потянулась к огненно-рыжим варежкам с серебристо-серой опушкой и… убралась обратно: они выглядели слишком дорогими!
- Бери, ей подойдет… - улыбнулся скорняк. Потом прищурился, открыл соседний сундук и бросил мне роскошный пояс в цвет выбранной мною паре: - А это - подарок. Твоей сестре. От меня. И не вздумай отказываться, а то обижусь…
… Ввалившись домой, Эллария упала на стоящий в сенях рассохшийся табурет и обессиленно закрыла глаза.
Я метнулся к ней, стянул с ее ног насквозь промокшие постолы и начал растирать заледеневшие стопы:
- Устала?
Сестричка набрала в грудь воздуха… и отрицательно мотнула головой:
- Нет… Вернее, не очень… Сейчас переведу дух, поменяю маме простыни и приготовлю вам что-нибудь поесть…
- Я уже поменял… И репу отварил… Так что переоденься в сухое и за стол…
Толком не дослушав то, что я говорил, Эллария вскочила на ноги, метнулась к двери в комнату, увидела умиротворенное лицо мамы и… всхлипнула.
- Ларка, ты чего? - перепугался я. - Она уже поела… И теперь спит!
Сестричка смахнула со щеки слезинки, повернулась ко мне, упала на колени, обняла меня за талию и прижалась щекой к моей груди:
- Я тобой горжусь! Ты - настоящий мужчина…
'Настоящие мужчины не плачут…' - подумал я, вытаращил глаза, чтобы удержать подступающие слезы и… вспомнил про варежки!
- Переоденься, а то заболеешь на мою голову… - басом сказал я. И мотнул головой в сторону подоконника, на котором лежала ее домашняя рубаха.
Ларка фыркнула, чмокнула меня в подбородок и встала на ноги:
- Как скажешь, глава семьи!
Как ни странно, в ее голосе не было и тени насмешки. Впрочем, даже если бы она и была, я бы не обиделся. Ибо уже понимал, сколько ей приходится работать за кусок хлеба, который мы едим…
… Пока Эллария переодевалась, расплетала косу и сушила волосы у печи, я усиленно старался не улыбаться: пялился в огонь и хмурил брови.