Потом я вспомнила забавную мордочку котобелки и разозлилась:
'Смерть идет за ним по пятам. А я притягиваю к этой парочке невинные души. Может, хватит?'
Взгляд скользнул по изможденному лицу Меченого, опустился чуть ниже и уперся в жилку, пульсирующую на его шее.
'Нить его жизни…' - подумала я. Потом посмотрела на его кинжал и горько усмехнулась: - 'Стоит ее перехватить - и он уже никого не убьет…'
Я закрыла глаза, представила себе то самое движение… и вдруг воочию увидела гневное лицо брата Димитрия:
'Вы - женщина, баронесса! Вы обязаны дарить жизнь, а не забирать. Убийство - грех! Одумайтесь, пока не поздно!!!'
По спине потекли капельки холодного пота, рука сама собой сотворила отвращающий знак, а губы прошептали:
- Спаси и сохрани…
Глава 16. Брат Ансельм, глава Ордена Вседержителя.
Девятый день четвертой десятины второго лиственя.
… Самый первый луч восходящего солнца, отразившись от зеркала под куполом главного зала Обители, упал на лицо коленопреклоненного брата Ансельма и растекся по нему многоцветными переливами. Алые, желтые, зеленые и синие сполохи вдруг потекли по лбу, щекам и подбородку, сделав главу Ордена Вседержителя похожим на каноническое изображение пророка Аллаяра Светоносного.
- Знак…
- Знамение…
- Благословение… - потрясенно зашептали братья. А потом почти одновременно грянули 'Славься, Вседержитель, в веках…' Что интересно, без подсказки - первые строфы гимна зазвучали еще до того, как брат Бенор, которому было поручено подстегивать реакцию толпы, открыл рот.
Это не могло не радовать - получалось, что среди отобранных иерархами кандидатов нет ни одного сомневающегося…
Дождавшись, пока братья допоют последние слова, брат Магнус, управляющий системой зеркал из крохотной каморки под самой крышей, убрал многоцветное стекло. И дал Ансельму возможность продолжить действо…
… Изобразить потрясение, вызванное 'божественным вниманием, было несложно: надо было просто вытаращить глаза, устремить взгляд на писаный лик Вседержителя и осенить себя животворящим кругом. А все остальное монахи домыслили сами. И принялись перешептываться…
'Придя в себя, глава Ордена встал на ноги, благоговейно снял с подставки небольшое золотое солнце - символ светлого будущего, подаренный людям Вседержителем - и вскинул его над головой.
Золотое солнце, попав в солнечный луч, своевременно направленный братом Магнусом в нужное место, засияло нестерпимым светом и вызвало в толпе еще один восхищенный вздох - еще бы, Вседержитель смотрел на главу Ордена, не отводя взгляда. И, тем самым, благословлял то, что он говорил…
Ансельм, снова изобразив потрясение, вскинул голову к своду, восторженно заулыбался и постепенно крепнущим голосом начал читать 'Благодарствие.
Зал последовал его примеру: братья, истово прижимая руки к груди, благодарили Бога-Отца за то, что он есть, и клялись прожить во Свете весь отмеренный им срок.
Дочитав молитву до конца, брат Ансельм вернул солнце на подставку и повернулся к своей пастве.
Паства замерла: лицо главы Ордена выражало не счастье, а сочувствие:
- Братья во Свете! Как вы знаете, ровно год назад замироточили лики пророка Аллаяра Светоносного в Иверской, Парамской и Книдской Обителях, а на его плащанице, хранящейся в моей личной молельне, возникла тень Двуликого…
Знали не все. И не всё. Поэтому по стройным рядам молодых парней пробежали еле слышные шепотки.
Насладившись ужасом, появившимся во взглядах паствы, Ансельм добавил в голос трагических ноток и вздохнул:
- В тот день нарушилось равновесие Небесных Сфер, и мир в ужасе вздрогнул…
У совсем молоденького, но истово верующего брата, стоящего в первом ряду, расширились глаза, а из прокушенной губы потекла струйка крови.
'Черное Поветрие?' - еле слышно прошептал мальчишка.
Ансельм мысленно усмехнулся: его слова вызывали именно тот эффект, к которому он стремился.
- Две десятины мы молились Вседержителю и, наконец, получили долгожданное знамение. Правда, знамение оказалось… страшным: молния, сорвавшаяся с пальцев Бога-Отца, ударила в Древо Жизни, росшее во дворе обители. И в считанные мгновения превратила его в пылающий факел…
Руки избранных сжались в кулаки: они поняли, что это значит!
Изобразив на лице нешуточное страдание, брат Ансельм процитировал некоторые строки Последнего Пророчества. Естественно, делая акцент на тех моментах, которые были наиболее созвучны его планам. И подчеркивая ужасы того, что ждет мир и населяющих его людей в последние дни существования Горгота…
Монахи представляли предсказанный катаклизм так ясно, как будто видели его воочию. И все глубже и глубже погружались в пучину отчаяния. А когда достигли ее дна, брат Ансельм дал им надежду:
- … Когда Вседержитель понял, что я прозрел, он ниспослал мне еще один сон. В котором показал лица тех, кто принесет на Горгот Черное Поветрие. А потом показал Путь к Спасению…
В глазах монахов загорелись огоньки мрачной решимости.
- Этот Путь - нелегок… - отвечая на незаданные вопросы, сказал брат Ансельм. - Он потребует от всех нас истинной Веры и высочайшего самоконтроля. Ибо проходит по самому краю Бездны Неверия…
Монахи услышали, осознали и… засомневались. В себе. Что здорово порадовало главу Ордена Вседержителя: для выполнения его планов требовались исполнители - чистые, искренне верующие и абсолютно не способные к анализу ситуации…
- Почти целый год мы искали Избранных. Тех, кто сможет пройти этот Путь… - брат Ансельм сделал небольшую паузу и, дождавшись понимания, продолжил: - Тех, кто выдержит самое страшное испытание на свете - испытание соблазном…
Еще одна пауза - и следующее предложение, воздействующее на самолюбие каждого из братьев:
- Да, это - вы, стоящие в этом зале! И пусть вас немного - всего пять сотен - но вы сила, способная остановить посланников Двуликого. Тех, кто вот-вот принесет в мир Черное Поветрие!
Братья во Свете замерли: их только что назвали избранными! И не кто-нибудь - а сам глава Ордена, человек, отмеченный вниманием Бога-Отца!
Монах, стоящий ошую от брата Бенора, побледнел. Видимо, засомневался в своей способности выдержать будущие испытания. Поэтому брат Ансельм отвлекся от основной нити церемонии и постарался развеять его сомнения:
- Да, Путь, который вам предстоит пройти, будет нелегким. Но у вас нет права на сомнение. Ибо кроме вас этого не сделает никто. А еще… А еще с вами будет сам Вседержитель! Бог-Отец, который подарил вам эту жизнь, свет знаний и Будущее! Вы - сила! Ну, и кто сможет вам противостоять?
- Никто… - шевельнул губами мальчишка.
- Никто!!! - гаркнули остальные.
- Никто… - кивнул брат Ансельм. Потом поднял с подставки Изумрудную Скрижаль и медленно поднес ее к правой половине груди. Так, чтобы дать возможность брату Магнусу направить на нее нужное зеркальце: - Итак, первое испытание, которое вам предстоит пройти - это испытание чревоугодием…
На лицах монахов тут же появилось недоумение: они слышали об испытании голодом, жаждой, воздержанием и не представляли себе, как можно испытывать себя тем, с чем надо бороться. Пришлось объяснить:
- Да, это не обычное воздержание, к которому вы привыкли, а… Великая Аскеза! Испытание, на которое обычно благословляются лишь те, кто достигает воистину алмазной твердости духа…
У абсолютного большинства в глазах мелькнул испуг. А пара десятков самых неуверенных в себе даже изобразила отвращающий знак и зашевелила губами в привычном 'спаси и сохрани…'.
Ансельм понимающе улыбнулся:
- Я вижу в вас сомнение в своих силах. И… горжусь вами! Ибо это значит, что среди тысяч достойных Вседержитель действительно выбрал достойнейших!!!
Десница со скрижалью легонько шевельнулась, дабы брат Маркус не упустил нужный момент.