Казначей всхлипнул, прижался лбом к полу и… попытался оправдаться:
- Ваше величество, я пытался спасти казну от разграбления!
- И поэтому взял только семь, а не всё, что могло поместиться в твою карету? - криво усмехнулся король, а потом перевел взгляд на сотника Арзая: - Займись им…
Хейсар не медлил ни мгновения - услышав приказ, он повернулся к стражникам и коротко мотнул головой:
- Убрать…
… Пока поскуливающего экс-казначея выволакивали в коридор, монарх бесстрастно изучал свитки. А когда закрывшаяся дверь заглушила мольбы о прощении, уставился на барона Генора:
- Барон? Вы выехали на помощь своему сюзерену сразу же, как получили его письмо. Не колеблясь, не раздумывая и не пытаясь оценить свои шансы на победу. Вы загнали лошадей, но добрались до стен Аверона меньше, чем за двое суток. И не бросились на приступ только потому, что узнали о смерти законного короля и о моем приближении…
Генор помрачнел:
- Ваше величество, я…
- Вам не в чем оправдываться, барон! Мои люди расспросили ваших вассалов, и я ЗНАЮ, что, когда и как вы делали…
Владелец лена д'Молт слегка расслабил напряженные плечи, но взгляда так и не поднял.
- Барон! Верность долгу - это хорошо. Но она должна идти рука об руку с умением думать! К тому моменту, как вы подошли к Аверону, мой отец был уже мертв. Значит, штурм в одиночку ослабил бы мою армию. И даже мог поставить ее на грань уничтожения…
- Я тоже так подумал, сир… - глухо буркнул барон.
- И правильно сделали! - улыбнулся Неддар. - Поэтому я дарю вам лен Эркун, жалую титул графа и назначаю королевским казначеем…
… Одаривая тех, кто не забыл о вассальном долге, король изредка посматривал на графа Грасса и мысленно благодарил его за неимоверную работоспособность - за три дня, которые прошли с момента его возвращения в Аверон, тысячник не прилег ни на минуту. И умудрился собрать и обработать море информации о тех, кто хоть как-то проявил себя во время попытки дворцового переворота.
В первом списке значились имена полутора десятков глав дворянских родов и человек пятнадцати безземельных дворян, не забывших о вассальном долге и выступивших на помощь династии Латирданов еще до появления слухов о возвращении принца. Во втором - имена двадцати трех клятвопреступников и четырнадцати равнодушных. То есть тех, кто решил вознестись к вершинам власти вслед за убийцей своего сюзерена или ждал результата переворота, чтобы впоследствии присоединиться к победителю.
Последних Неддар ненавидел больше всего. Ибо считал, что нерешительность - сродни трусости. Поэтому без тени сомнения одаривал своих сторонников их титулами, ленами, городскими домами и другим имуществом.
Естественно, были и исключения - скажем, лен Саммери остался за своим хозяином. Так как барон Одего, прикованный к постели уже восьмой год, не мог прибыть в Аверон при всем желании.
Кстати, граф Грасс считал приблизительно так же - рядом с этим именем стояла пометка: 'Взял под охрану королевские склады в Трише. Вовремя…'
… Естественно, каждое назначение, дар или привилегия были продуманы тщательнейшим образом: скажем, мелкопоместные дворяне, волею своего сюзерена вознесенные к подножию трона, должны были превратиться в самых верных последователей Латирданов. Готовых на все и вся, лишь бы сохранить и упрочить свое положение. Тем, кто сохранил титулы и лен, давалась возможность доказать, что их нерешительность явилась следствием недостатка информации или еще каких-нибудь объективных причин. Ну, а от жертв 'королевской несправедливости' ждали реакции. Любой. Чтобы уточнить их роли в подавленном мятеже и найти пока еще не отловленных сторонников покойного графа Варлана.
Впрочем, в том, что 'униженные и оскорбленные' решатся на какое-либо действие, Неддар сильно сомневался: большая часть тех, кто по складу характера мог бы возглавить новый заговор, уже находилась в пыточных подвалах или дожидалась очереди на плаху. А их возможные последователи, оставшиеся на свободе, были готовы на все, лишь бы сохранить жизнь, поэтому радостно поддерживали любое волеизъявление монарха. И улыбались даже тогда, когда узнали имя нового хозяина графства Ромм.
А вот сам новоиспеченный граф, получивший в нагрузку еще и должность начальника Тайной службы королевства, ошалело хлопал глазами. И непонимающе переводил взгляд с Неддара на графа Рендалла и обратно.
Пришлось приводить его в себя. Так, как это делали в Шаргайле.
Увернувшись от метательного ножа, брошенного сюзереном, Белая Смерть ухмыльнулся и ударил себя кулаком в грудь:
- Благодарю вас за оказанное мне доверие, ашер…
Сочетание хейсарского 'ашер' с велеречивой благодарностью и обращению на 'вы' в устах Арзая звучало настолько непривычно, что король приподнял бровь… и расхохотался. Сообразив, что таким образом сотник мстит ему за свое назначение:
- Только не говори, что не справишься…
Белая Смерть по-простецки почесал затылок и вздохнул:
- Справлюсь, ашер…
- Нисколько в этом не сомневался… - улыбнулся Неддар. Потом взял со стола два оставшихся свитка и протянул их Ваге: - А это тебе, брат! Патент на графский титул и баронство д'Атерн. Не смотри, что твой лен расположен довольно далеко от Аверона - он велик и приносит очень неплохой доход…
- Я… - начал было Вага, но, увидев взгляд своего побратима, тут же заткнулся.
- Знаю… - совершенно серьезно сказал монарх. - Однако, как говорили твои предки, 'воздавай за кровь вдвое, а за добро - вчетверо. Иначе приумножишь число врагов и потеряешь друзей…'
Дослушав изречение до конца, Вага еле слышно вздохнул:
- Ты настоящий хейсар, ашер…
В глазах дворян, стоящих поблизости, мелькнуло неудовольствие: горец называл их сюзерена на 'ты'!
Пришлось принимать меры:
- Граф Вага д'Атерн! Я жалую вас правом обращаться ко мне по имени и называть меня на 'ты'…
По залу прокатился восхищенный шепоток: за всю историю существования королевства такой привилегии удостаивался лишь один человек - побратим основателя династии Латирданов, граф Марек д'Ож. Получивший прозвище Щит за умение неизменно оказываться между своим сюзереном и теми, кто пытался лишить его жизни…
Увидев реакцию дворян на вроде бы ничего не меняющую фразу, Вага недоуменно посмотрел на графа Рендалла, наткнулся на его бешеный взгляд и сообразил, что его сюзерен только что сказал что-то очень важное. И приложил кулак к груди:
- Благодарю тебя, ашер!
Неддар царственно кивнул, потом мысленно пообещал себе заняться воспитанием хейсаров и обвел присутствующих тяжелым взглядом:
- На этом - все! Все, кто не входит во Внутренний Круг, могут быть свободны…
… Дождавшись, пока из Малого зала выйдет последний придворный, Неддар предложил оставшимся садиться.
Первым его приказ выполнил граф Грасс. Следом за ним уселся новоиспеченный казначей, а потом и камерарий. А начальник Тайной службы, по своему обыкновению, остался стоять.
Сняв с головы до смерти надоевший символ королевской власти, Неддар аккуратно положил его на столешницу и вопросительно уставился на новоиспеченного Первого Министра.
Рендалл тут же понял намек. И, пожевав ус, мрачно заявил:
- Я тут подумал, сир, и пришел к выводу, что войну с Алатом надо заканчивать! И чем быстрее - тем лучше…
Король вспыхнул, с хрустом сжал кулаки, потом вспомнил, что граф Грасс никогда и ничего не делает просто так, и… заставил себя успокоиться:
- Почему?
- Самая боеспособная часть нашей армии вернулась в Аверон, сир! И тот, кто ею командовал - тоже. Та часть, что осталась в Карсе, способна его защитить. Но не более. В общем, захватить весь Алат, управляя солдатами посредством почтовых голубей, мы не сможем. Ну, и разве это можно будет считать местью?
Неддар скрипнул зубами.
- Кроме того, прослышав о смерти вашего отца и вашем возвращении в Аверон, Боров воспрянул духом и в данный момент заканчивает сбор ополчения… - угрюмо буркнул тысячник. - Через декаду-полторы он двинет армию на Карс, и мы завязнем в войне ой как надолго…