Поэтому, когда экипаж остановился в очередной раз, и правая дверь неожиданно распахнулась, я не сразу сообразила, что мы добрались. И снова вцепилась в рукоять кинжала.
Увидев мое движение, стражник в цветах дома Латирданов, возникший в дверном проеме, удивленно приподнял бровь… и закусил губу, чтобы не рассмеяться.
Я сделала вид, что просто пыталась сложить руки на коленях, но потом сообразила, что это глупо: он был воином. Значит, видел движение!
- Десятник гвардии его величества короля Неддара третьего, Латирдана, Нол Ухват… - представился он.
- Баронесса Мэйнария… из Атерна… - густо покраснев, ответила я: называть место рождения вместо названия лена было унизительно!
Десятник прищурился, мазнул взглядом по родовому кольцу на моем пальце и посерьезнел:
- С какой целью вы прибыли во дворец, ваша милость?
- Хочу записаться на аудиенцию к его величеству…
- Тогда вам в Первый Приказ…
- Это до Сиреневой аллеи, потом направо, до беседки Утешения, за ней налево и до конца? - уточнил кучер.
- Да… - кивнул десятник. Потом сделал шаг назад и рявкнул:
- Кот? Дирт? Ну, чего у вас там?
- Кожа в порядке…
- А чего молчите?
- Ну-у-у…
Дослушивать объяснения рядовых стражников он не стал - снова шагнул к двери и приложил кулак к груди:
- Прошу прощения за задержку, ваша милость! Можете проезжать…
… Территория дворцового комплекса показалась мне бесконечной - от ворот до здания, в котором располагался Первый Приказ, мы ехали минут семь-восемь.
Впрочем, это ощущение быстро пропало. Как только я сообразила, что мне стоит решить, как построить беседу с писарями: по рассказам отца, сроки ожидания аудиенции зависели не от короля и не от членов его Внутреннего круга, а от тех, кто находился на самой нижней ступени пирамиды власти.
- Ты не поверишь, дочка, но добиться их благоволения ничуть не легче, чем благоволения его величества: некоторые убивают на это годы своей жизни и все равно остаются ни с чем…
Решила. Настроилась на разговор. Вышла из кареты. Вошла в невзрачный двухэтажный каменный домик и… оказалась в перекрестии взглядов доброго десятка расфуфыренных дворян и дворянок. У меня сразу же пересохло горло и затряслись колени: судя по цветам, на меня смотрел исключительно восток Вейнара, уроженцы которого всегда славились своими способностями к злословию…
- Двор - это один большой гадюшник… - сразу же вспомнила я. - Любая твоя ошибка будет замечена, высмеяна, а потом дополнена самыми гнусными домыслами и фантазиями. Поэтому, будучи при дворе, старайся как можно меньше говорить, доверяй только тем, в ком уверена, как в самой себе, и всегда будь начеку…
… Не успели слуги затворить дверь, как я удостоверилась в правоте этих слов - оглядев меня с головы до ног, сухая и на редкость желчная старуха, восседающая на небольшом диване и кутающаяся в меховой палантин, презрительно поджала губы:
- Ох уж эта молодежь! На губах еще молоко не обсохло - а все туда же, во дворец…
- Ничего, покувыркается по чужим постелям листвень-другой и поймет, что этот путь ведет к забвению… - поддержала ее дама в цветах рода Фаррат.
Я не поверила собственным ушам: баронесса только что иносказательно назвала меня розой!
'Ну уж нет, этого я терпеть не буду…' - решила я и мило улыбнулась:
- Судя по уверенности, с которой это говорилось, вы сами поняли это лиственей пятьдесят тому назад…
ДюФаррат чуть не задохнулась от возмущения: мало того, что я ответила тем же, так еще и прошлась по ее возрасту!
- Да ты… ты…
- 'Вы…'. Или 'Ваша милость…' - учтиво склонив голову, напомнила я. И нанесла удар милосердия: - Впрочем, о чем это я? Когда формировались ваши манеры, граф Бертран Виттиар, наверное, ходил под стол…
Молодой, но уже слегка обрюзгший мужчина - судя по гербу на сюрко, один из младших сыновей графа Этрана д'Ларвена - не удержался и прыснул.
Баронесса побагровела, вскочила с кресла и зашипела, как самая настоящая гадюка:
- Я этого так не ос-с-ставлю! Я буду жаловаться вашему отцу!
- Опекуну… - перебила ее я.
- Ну, опекуну… - заорала она. - Его имя?
- Узнаете. Когда придет время… - учтиво пообещала я. Потом прошла к свободному креслу и чинно опустилась на самый край. Так, чтобы не помять платье…
… Писец - сухой, желчный старикашка с чем-то недовольным взглядом - встретил меня церемонным поклоном. И, не дожидаясь, пока я изложу причины, по которым мне требуется аудиенция, заявил:
- К моему прискорбию, вынужден сообщить, что в связи с некоторыми обстоятельствами всю следующую десятину аудиенций не будет - его величество будет очень занят…
- Я подожду… - буркнула я. И как бы невзначай положила на краешек стола столбик из десяти желтков.
Писарь испытующе посмотрел на меня и отрицательно помотал головой:
- Хороший аргумент, ваша милость. Но… не в Авероне: я - верный вассал его величества короля Неддара и не беру мзду за выполнение своих должностных обязанностей…
'Мда… Давать взятки действительно не так просто…' - угрюмо подумала я, вспомнила советы Крома и ослепительно улыбнулась:
- Я в этом не сомневаюсь. Только это - не мзда, а чья-то пропажа: я нашла их рядом с креслом в приемной. Пока ждала своей очереди…
- И, конечно же, они стояли там прямо так, столбиком…
- Нет. Они были в полуразвязанном и жутко грязном женском платке без каких-нибудь инициалов. Кстати, его я оставила рядом с креслом…
- Как я понимаю, в этой фразе главное слово - 'грязный'? - ехидно спросил писарь, подошел к двери и выглянул наружу. - Хм. Лежит…
- Я же сказала… - сделав вид, что обиделась, буркнула я.
- Что ж, я приложу все силы, чтобы найти того, кто их оборонил… И… извините, что я засомневался в ваших словах. Просто они звучали несколько… непривычно…
Писарь смахнул деньги в ящик стола и галантно предложил мне сесть.
'После того, как он возьмет деньги, его отношение к вам изменится. Хотя внешне он этого и не покажет…' - мысленно повторила я, опустилась в кресло, дождалась, пока он очинит новое перо, и представилась:
- Баронесса Мэйнария…
- И… все?
- Из Атерна… - второй раз за день сгорая от стыда, добавила я.
Писарь записал место моего рождения и, не поднимая головы, поинтересовался:
- Какова цель аудиенции?
- Согласно вассальному договору между родом Латирданов и родом моего отца, в случае гибели всех совершеннолетних мужчин в роду верховный сюзерен обязан взять на себя опекунство над женщинами…
В глазах писаря мелькнуло странное выражение - видимо, он вспомнил о том, что по тому же вассальному договору король обязан выделить мне достойное содержание, и решил, что моя благодарность может выразиться еще в некотором количестве золотых монет.
- Мои соболезнования, ваша милость… - сокрушенно вздохнул он, покопался в своих записях и ткнул пальцем в густо исписанный свиток: - Думаю, что его величество сможет уделить вам толику своего времени в первой десятине травника…
- Хорошо, я подожду…
- Где вы остановились?
- На постоялом дворе 'Королевский Лев'… - ответила я.
- Знаю такой… Я сообщу вам о дне аудиенции за сутки… Эх, если бы вы приехали дня на три пораньше!
- Увы, это зависело не от меня… - грустно улыбнулась я. - А что, его величество действительно так сильно занят?
- Да, ваша милость! Говорят, они с его светлостью графом Рендаллом совещались почти сутки!!!
- С графом Грассом? - перебила его я. - Он жив?!
- Да, ваша милость! - писарь начал привычно осенять себя животворящим знаком, но почему-то не закончил: - Да, жив и, э-э-э… здоров…
Вдумываться в причины, помешавшие ему произнести привычные 'слава Вседержителю' у меня не было желания:
- А… я могу с ним увидеться? Он - один из ближайших друзей моего отца, и…