В спину. Не угрожающий, а… теплый, если не сказать, горячий!
Повернулся… и увидел леди Мэйнарию, стоящую в дверном проеме.
Сонную, с растрепанными волосами, в которых играли отблески огня свечи. Закутанную в одеяло и босую…
- Красиво… - восхищенно выдохнула она. - Этот удар напоминает бросок змеи. Хотя, пожалуй, нет: змея слишком легкая. А в движении твоего посоха столько мощи, что аж воздух звенит…
Я чуть было не выронил посох: баронесса смотрела, как Ларка, улыбалась, как Ларка и даже прижимала к груди одеяло так же, как это делала Ларка!!!
Ощущение сходства было таким сильным, что у меня пересохло во рту и закололо сердце. А перед глазами появилась картинка из прошлого:
Сестричка зевает, тянется, поправляет сползающее с груди одеяло… Потом смешно морщит носик, улыбается, подходит ко мне и ласково проводит рукой по моим волосам:
- Ты опять встал раньше меня, добытчик…
- Хочу посмотреть силки…
- Но у меня же уже есть варежки… - непонимающе спрашивает она.
- Есть… Но каждая шкурка стоит денег. Тех, ради которых ты работаешь… Если я смогу зарабатывать хотя бы десять копий в месяц, то ты хоть иногда сможешь отдыхать…
Ларка закусывает губу, падает передо мною на колени и утыкается носом мне в грудь…
Баронесса падать не стала. И утыкаться носом в грудь - тоже:
- Доброе утро, Кром! Я проснулась, услышала, что ты тренируешься, и решила посмотреть. Ты не возражаешь?
- Доброе утро, ваша милость… - все еще видя перед собой Ларку, с трудом вымолвил я. - Смотрите…
Баронесса зябко повела плечами:
- Когда ты смотришь на меня вот так, как сейчас, мне почему-то становится не по себе…
Я опустил взгляд и пожал плечами:
- Зря! Я не причиню вам вреда…
- Причем тут вред?! - воскликнула леди Мэйнария. - В такие моменты мне кажется, что я заглядываю в бездну… Или прикасаюсь к чему-то жуткому…
- Ну, я же Бездушный… - криво усмехнулся я, потянулся к ножнам на левом предплечье и метнул выхваченный из них клинок в стену. - Значит, эта 'бездна - пустота, возникшая там, где когда-то была моя душа…
Леди Мэйнария вытаращила глаза и отшатнулась, чуть не выпустив из рук одеяло.
Решив, что она испугалась этого броска, я на всякий случай развел руки в стороны и виновато улыбнулся:
- Прошу прощения! Я не хотел вас напугать…
- Кром!!! Ты можешь повторить это движение еще раз? - не обратив на мои слова никакого внимания, взмолилась баронесса.
- Какое движение?
- Выхватывание ножа и бросок в стену!
- Могу! - я вытащил из перевязи еще один клинок, вставил его в ножны на предплечье и выполнил ее просьбу.
Леди Мэйнария зажмурилась, некоторое время сосредоточенно молчала, а потом сжала кулачки:
- Кро-о-ом! Помнишь того монаха? Ну, на дороге, неподалеку от нашего замка? Тот, который восседал на коне моего брата?
- Угу…
- Что он сделал перед тем, как я упала?
- Потянулся к метательному клинку. Потом бросил. В меня…
- Значит, мне не показалось… - мрачно пробормотала она и… села на пол. Прямо там, где стояла!
Одеяло сдвинулось в сторону, обнажив ноги почти до середины бедра, а баронесса и не думала его поправлять: она невидящим взглядом смотрела в противоположную стену и о чем-то сосредоточенно размышляла!
Я пододвинул к себе табурет и сел. Лицом к стене. Чтобы баронесса ненароком не решила, что я пялюсь на ее ноги…
… Еле слышно скрипнула половица. Зашелестела ткань. Потом на стене перед моим лицом возникла еще одна тень, а правое плечо обожгло прикосновением:
- У брата во Свете под сутаной была перевязь с метательным ножом. Значит, он умел им пользоваться. И был готов убивать! Получается, он говорил одно, а делал - другое?
Я пожал плечами:
- А что в этом удивительного?
- Он был служителем Бога-Отца! Он нес в люди слово Божье и не имел права грешить даже в помыслах!
- Он был облечен ВЛАСТЬЮ! Следовательно, привык считать себя выше любого Закона… - буркнул я и криво усмехнулся, вспомнив некоторые привычки графа Ареника Тьюварра. - Так же, как это делают многие другие…
Леди Мэйнария задумчиво постучала ноготками по моему плечу и вздохнула:
- Многие, говоришь? Что ж, тогда пусть всем им воздастся по заслугам. Так же, как брату Димитрию…
В голосе баронессы прозвучал металл, и мне стало грустно: она, наконец, прозрела. И поняла, что настоящая жизнь здорово отличается от той, которую мы видим в детстве…
Глава 34. Баронесса Мэйнария д'Атерн.
Первый день четвертой десятины третьего лиственя.
… До блеска отполированная подножка еле слышно скрипнула, карета пошатнулась, и я, сделав еще один шаг, опустилась на роскошное сидение, обтянутое тончайшей кожей.
Через мгновение в дверном проеме возникло лицо графа Рендалла:
- Устроилась?
- Да, ваша светлость! - кивнула я.
- Замечательно! Тут совсем близко. Надеюсь, тебя не растрясет… - улыбнулся он. И помахал мне рукой: - Ну, все, я - во дворец: дела…
Еле слышно скрипнула закрывающаяся дверь, карету качнуло, и за моей спиной раздался рык лакея, забравшегося на запятки:
- Па-а-аехали!
Я откинулась на спинку, расслабилась и… вздрогнула, как от удара: там, на улице, остался Кром! Один-одинешенек!
Подавшись вперед и рванув на себя занавеску, я выглянула на улицу и сразу же уперлась взглядом в спину Меченого, бредущего вниз по Сапожной.
Широченные плечи слуги Бога-Отступника были сгорблены, голова - опущена, а Посох Тьмы вообще волочился сзади, оставляя в дорожной грязи четко видимый след.
Я сглотнула подступивший к горлу комок и… заревела. Сообразив, что запрыгнула в карету, не попрощавшись!!!
- Кром… - еле слышно прошептала я. И, сообразив, что он меня не слышит, высунулась в окно и заорала. Во весь голос: - Кром! Кро-о-ом!!!
Грохнула дверь, и я, открыв глаза, увидела над собой встревоженное лицо Бездушного:
- Что случилось, ваша милость?
Я всхлипнула, потом вдруг поняла, что темно-синее пятно над его головой - это балдахин, а я - соответственно, лежу в своей кровати в 'Королевском Льве, и покраснела:
- Сон приснился… Жуткий…
Кром облегченно выдохнул:
- Слава Двуликому…
Я вытерла заплаканное лицо рукавом нижней рубашки, потом подтянула одеяло к подбородку и неожиданно для себя хлопнула рукой по кровати:
- Сядь рядом, пожалуйста…
- Я весь мокрый… Тренировался…
- Ничего… - опустив взгляд, буркнула я, а когда кровать ощутимо прогнулась, заставила себя посмотреть в его глаза: - Кром! Я хотела сказать тебе спасибо…
- За что, ваша милость?
- За все, что ты для меня сделал…
Бездушный набрал в грудь воздуха и… улыбнулся! Правда, уже через мгновение его улыбка стала грустной:
- Пожалуйста…
Несколько долгих-предолгих мгновений я смотрела ему в глаза и ждала возвращения той, первой.
Не дождалась. Но поняла, что сон был глупым. Что я не смогу уехать, не попрощавшись. И… что без этого мужчины, с взглядом, в котором живет Бездна, мне будет ужасно одиноко.
Ощущение близкой потери оказалось таким острым, что я, решившись, прикоснулась к руке Бездушного:
- Кро-о-ом?
- Да, ваша милость?
- Я не знаю, как сложится мое будущее, но в доме моего деда в Саммери ты всегда найдешь и стол, и кров…
Меченый угрюмо вздохнул, провел пальцами по зарубкам и опустил взгляд:
- Спасибо, ваша милость. Только я… скоро закончу свой Путь… И мне… - он смял пальцами уголок одеяла, аккуратно смахнул им слезинку с моей щеки и продолжил. Совершенно невпопад: - Я буду помнить вас до последнего вздоха…
Последнее предложение слово в слово повторяло одно из так называемых 'пустопорожних обещаний, которые, согласно 'Рассуждениям о красноречии' Бертрана Виттиара, не несут в себе никакой смысловой нагрузки и являются лишь средством для охмурения восторженных девиц. Однако в устах Бездушного оно прозвучало иначе: он говорил не разумом, а Душой. Той самой, которую, по уверениям брата Димитрия, должен был забрать Двуликий…