Хитэр Пирсон была, конечно, напугана, но все же гордилась и мужем, и собой. Ведь она нашла в себе мужество отстоять первую вахту вместе с ним. Ее пост был на кухне, а Марк находился рядом в столовой. Добросовестно выполняя советы мужа, она стояла возле самого окна, чтобы было удобней вести наблюдение, но одновременно старалась не выходить из тени, чтобы никто не заметил ее снаружи. Хитэр заткнула за пояс большой нож для разделки мяса, а рукой время от времени ощупывала тяжелый большой револьвер времен Гражданской войны, который лежал неподалеку на раковине. Если только они с Марком выберутся отсюда живыми…
Она с самого начала сказала себе, что если хоть кто-нибудь останется цел, то это будет, главным образом, благодаря ее мужу. Он сумел сейчас показать, из какого теста он сделан на самом деле. В такой чрезвычайной обстановке проявились его лучшие качества — мужество, деловитость, сообразительность. Он нашел занятие каждому, даже тем, кто был настолько запуган, что боялся пошевелиться. Хитэр тоже пришлось нелегко. Она не могла и предполагать, что ей придется когда-нибудь делать нечто подобное. Самым ужасным и печальным из всего пока что было перенесение окровавленных тел Бренды и Мередит Мичам наверх, чтобы уложить их в кровати и накрыть простынями. Потому что стоять на вахте здесь, в кухне, зная, что их трупы лежат совсем рядом, было просто невыносимо.
Но у кухни было одно важное преимущество: это был отличный наблюдательный пункт, который, кроме того, находился ближе всех остальных к подвалу. Тут же была и кладовая с продуктами — прямо позади Хитэр. А всего в десяти футах — люк в подвал. Она сообразила, что Марк умышленно поставил ее именно здесь, стараясь тем самым как можно лучше обезопасить ее и быть, по возможности, рядом. Может быть, для того, чтобы понять, как он действительно любит ее и заботится о ней, и потребовалась именно такая кризисная ситуация. И кто знает, может, теперь любовь с новой силой вспыхнет в их сердцах и для них начнется совсем другая, счастливая жизнь? Только бы выбраться отсюда живыми…
Хитэр поняла, почему Марк стал снова самим собой — таким, каким он был раньше, хотя он тоже в какой-то степени был сейчас напуган и подавлен. Сейчас он делал нечто жизненно важное и необходимое всем. От его правильных действий зависело очень многое. Если бы он не взял бразды правления в свои руки, кто бы сделал это вместо него? Кто бы сумел так безошибочно расставить посты и определить каждому задание? На карту было поставлено слишком многое. Может быть, это неведомое раньше чувство собственной неповторимости и необходимости для других зажжет в нем новый огонь надежды? И когда все будет уже позади, вдруг он поверит в себя не только как в настоящего мужчину и стратега, но и как в художника?
Или же, наоборот, как только адреналин перестанет в избытке поступать в его кровь, он вновь превратится в прежнее отчаявшееся и жалкое существо?
Хитэр не знала ответа на этот вопрос, но сердце ее наполнилось надеждой. Неожиданно вдалеке тихо заржала одна из лошадей. Хитер вздрогнула — через разбитые окна звук казался неестественно звонким и резким. Она шагнула вперед и осторожно выглянула наружу, пытаясь понять, что творится возле загона. Пуля и Молния заржали еще громче, явно напуганные присутствием кого-то постороннего. Потом они стали бить копытами по деревянной изгороди, пытаясь разбить ограждение и вырваться на волю. И только тогда Хитэр увидела, что так сильно испугало коней. В ту же секунду она схватила с раковины старинный револьвер и крепко сжала его в руке. К загону медленно ковыляли трое террористов. Один из них нервно захихикал, увидев животных.
— Что там происходит? — раздался из столовой шепот Марка.
— Лошади! — так же тихо ответила Хитэр. — Они напуганы!
— А с тобой все в порядке?
И тут раздалось сразу несколько выстрелов.
Хитэр отпрянула назад и бросилась на пол. Но террористы стреляли не в нее. Ни одна пуля не влетела в дом. Они безжалостно расстреливали великолепных скакунов.
Стрельба продолжалась до тех пор, пока не опустели магазины их автоматов и не послышались противные глухие щелчки — патроны кончились.