Сразу же после биографии «генерала» началось интервью с Джимом Спенсером, командиром специального подразделения ФБР, который все это время вел переговоры с террористами. Перед камерой Спенсеру пришлось униженно оправдываться, поскольку главной своей задачей он считал обеспечение безопасности заложников, а все остальное отходило на второй план. Он заявил, что при данных обстоятельствах придется разрешить Зеленой бригаде вылететь на Кубу вместе со всеми заложниками, и в аэропорту Ла-Гуардия их уже ждет реактивный самолет.
Чарльз невольно вспомнил о вчерашнем предсказании Мэри Монохэн. Террористы Зеленой бригады, образно говоря, вели себя, как самые настоящие «огромные змеи». Но они находились сейчас в Нью-Йорке и собирались лететь на Кубу, а ведь это так далеко от поместья!.. Хотя, вероятно, по пути им и придется пролетать над Виргинией. Может быть, именно это почувствовала несчастная старуха?… Однако Чарльз не мог в такое поверить, хотя в глубине души он готов был допустить, что временами Мэри Монохэн действительно становилась ясновидящей. Но все равно было совершенно невероятным, чтобы старуха-инвалид смогла почувствовать, что когда-то над ними пролетит самолет с террористами, даже если ее прежние предсказания и сбывались, пусть даже и часто. Это все равно, что мысленно двигать блюдечко на сеансах спиритизма, не прикасаясь к нему руками.
Сразу после интервью с Джимом Спенсером началась реклама консервов для кошек. Три толстых сиамских кота распевали какую-то песенку. Этого Чарльз уже не смог вынести. Он выключил телевизор и отправился на веранду к Аните. Приближалось время обеда.
Глава восьмая
К обоюдному удивлению Чарльза и Аниты первыми в этот день на сеансы психотерапии прибыли Марк и Хитэр Пирсон. Уолши только что закончили свой обед, как буквально через минуту к усадьбе подъехала щегольская красная спортивная машина Пирсонов. За рулем была Хитэр. Зная недоверие Марка к психиатрам, Уолши ожидали увидеть их здесь последними, а то еще Марк мог заупрямиться и не приехать вообще.
Марк Пирсон был сегодня единственным новичком, остальные пациенты уже бывали у Уолшей. Сама Хитэр посещала кабинет Чарльза в Ричмонде, но ее муж всякий раз оставался дома. Марк, очевидно, считал себя выше того, чтобы признать, что и ему, и его жене необходима посторонняя профессиональная помощь. И тогда Чарльзу пришла в голову неплохая мысль. Он рассказал Хитэр про поместье Карсон, и попытался убедить ее привезти с собой Марка, причем сказать ему, что это будет просто отдых, а не лечение. И если здесь его отрицательное отношение к психотерапии хоть немного ослабнет, то в дальнейшем они вполне могли бы вместе приходить на прием в Ричмонде.
Уолши были настолько влюблены в свое поместье, что не допускали и мысли о том, будто у кого-то может создаться о нем не такое же благоприятное впечатление. На их взгляд, не любить эти места было просто невозможно. И они не ошиблись. Как только супруги Пирсон вышли из машины, Хитэр огляделась и в восторге воскликнула:
— Бог ты мой! Как же здесь мило!
Марк пока что воздерживался от высказываний, оценивающе рассматривая подходящих к ним Чарльза и Аниту.
На первый взгляд Пирсоны казались симпатичной молодой парой. Но приглядевшись к ним повнимательней, можно было заметить и чрезмерную мрачность и какую-то отрешенность Марка, и грустную озабоченность в голубых глазах у симпатичной блондинки Хитэр. Марк был скульптором и художником, он много работал, но признание неумолимо обходило его стороной. Хитэр же, наоборот, была слишком известна, как художница, потому что писала исключительно коммерческие картины. Она каждый раз говорила, что муж гораздо талантливей ее, но тем не менее деньги в семье зарабатывала именно она, работая по заказам рекламных агентств, в то время как Марк со своими «серьезными» произведениями тщетно пытался найти себе спонсора, чтобы выставляться в известных галереях.
Ему было бесконечно стыдно сидеть на шее у жены и обидно на весь мир, который не торопился признавать в нем гения. И вот в последнее время неудачи в искусстве начали отражаться на состоянии его здоровья: резко понизилась половая потенция, он начал сильно сомневаться в себе. Напрасно Хитэр уверяла мужа, что его работы настолько прекрасны, что в скором времени их обязательно оценят и начнут раскупать, а даже если этого и не случится, она все равно не перестанет искренне любить его. Очевидно, Марк все же опасался, что его жена — удачливая и обеспеченная женщина — рано или поздно решит порвать с неудачником-мужем.
Пытаясь держаться как можно свободнее, Хитэр представила своего супруга Аните и Чарльзу. Марк был одет в потертые джинсы, кеды на босу ногу и желтую легкую рубашку, на которой печатными буквами было вышито «БАР ДЖО». Хитэр, загорелая и стройная, была в красных шортах и белой с красным футболке. Пожимая крепкую широкую ладонь Марка, Чарльз с улыбкой сказал:
— Да! У вас настоящая хватка скульптора! Хитэр много говорила мне о ваших замечательных работах.
— Пока мало кто считает их замечательными, — мрачно заметил Марк, пиная носком кеда пучок травы, пробившейся между двумя булыжниками на мощеной дорожке перед домом. А потом совершенно серьезно, даже с какой-то напыщенностью, добавил: — Но скоро я заставлю их переменить свое мнение.
— Ну конечно же, дорогой! — поддержала его Хитэр и ласково положила мужу руку на плечо.
Но тот раздраженно одернул ее:
— Ты что это? Тебе уже надоело быть единственным светилом в нашей семье?
Казалось, Хитэр вот-вот расплачется от обиды. Но тут в разговор вступила Анита, быстро разрядив возникшее напряжение:
— Как же вы быстро доехали! У нас с Чарльзом на дорогу отсюда до Ричмонда уходит как минимум пять часов.
В этот момент на веранду вышла Мередит Мичам — полная молоденькая негритянка. В последнее время она стала быстро поправляться и, очевидно, в будущем собиралась догнать в весе мать. Как и Бренда, она постоянно носила белую униформу, которую им выдавали в детском кафе. Высунувшись из-за колонны, она звонко крикнула:
— Доктор Чак! Может быть, нужно помочь с багажом?
— Нет-нет, мы сами управимся, — улыбнулся Чарльз, на что Мередит лишь недовольно покачала головой: он опять не дает ей выполнять ее прямые обязанности…
Девушка повернулась и начала убирать со стола.
Увидев накрытый на веранде стол, Хитэр смутилась:
— Боже мой! Мы, наверное, слишком рано приехали? Вы обедали, а мы, видимо, помешали…
— Ничего подобного, — добродушно ответил Чарльз. Он опасался, что Марк тоже может почувствовать себя не в своей тарелке, и тогда контакт будет навсегда потерян.
— Мне так неловко, — виновато произнесла Хитэр. — Но мне помнится, вы говорили, что можно приезжать днем в любое время. А так как для нас с Марком это что-то вроде небольшого отпуска, мы выехали еще вчера и на ночь остановились в Шарлотсвилле. Вы представляете, мы всю жизнь прожили в Виргинии и ни разу не были в Монтиселло! А ведь это совсем рядом с Шарлотсвиллем, вот мы и решили сперва заехать туда. Вчера мы объехали кучу исторических мест, а потом пообедали в ресторане, который работал еще до Гражданской войны, представляете? А сегодня мы прямо после завтрака отправились в путь, потому что боялись не сразу найти дорогу, но вы так подробно все описали и нарисовали такой хороший план, что мы не потеряли в итоге ни единой минуты. И вот мы здесь…