Быстро, кстати, они мою историю пробили. Плевать, на самом деле. Теперь посмотрим, что мы из этой гербовой бумажки выудить сможем. Без бумажки ты… сам знаешь кто, а с бумажкой — ого-го!
Бляху урядника или охотника мне, конечно, не выдали, а жаль — в нее заклинание постоянного действия против морока и ментального доминирования вшито. Но их только тем, кто на постоянной основе, выдают. Ополченцам, тоже, кажется, ничего не выдают.
— Ко мне, Петя, сегодня родня приезжает, — Глоин, забежавший на почту, кряхтел, мял бланк телеграммы и прятал глаза, — ну, ты понимаешь, я их должен как-то в доме разместить, а мастерская под заклятьями и опечатана.
Высморкавшись, Глоин продолжил, еще более засмущавшись:
— В гостиницу их не поселишь — обида смертельная! Они меня вроде как поддержать приезжают, напели им что-то про мое душевное здоровье… А гостевая у меня одна…
— Не волнуйся, Глоин, я сегодня ведь съезжаю. И так загостился!
Глоин поднял на меня глаза, подозрительно быстро наливающиеся бешенством — покладистостью характера гном не отличался, даром что ювелир.
— Я тебя не гоню, Петя, не дергайся! Решу я это как-нибудь!
— Глоин, я правда сегодня съезжать от тебя собрался, — тут я решительным жестом не дал Глоину прервать себя, — в любом случае, сегодня я ночевать у тебя не буду. Видишь ли, есть такое дело…
— Дело? — Глоин посмотрел на меня с интересом, — да какое дело у тебя может быть? Ты же подрядился тварь пристрелить? Ночью, что ли, на охоту пойдешь? Последнего ума решился?
— Что ты, Глоин, — я замахал руками в притворном испуге, — тварь подождет до утра. Ночью у меня другое дело будет.
— Да какое дело ночью? — Глоин был в полном недоумении. Сейчас я его огорошу.
— Понимаешь, Глоин, в аборигенских городах, в Старых княжествах, расслабиться сложно — как в бордель пойду, так в драку влезу… А в городах у пришлых — лепота!
— Чего?
— Красота, в смысле! Законность, порядок, высокое качество обслуживания, сортир теплый и душ с горячей водой.
— В бордель собрался, Петя? — гном посмотрел на меня ошалелыми глазами, потом открыл пасть, и я в очередной раз услышал его громовой хохот. — Вам же, эльфам, раз в год нужно!
— И этот раз наступил.
Глоин ржал, не переставая. Несколько раз ему не хватало дыхания, он широко разевал рот, прижимая ладони к солнечному сплетению, тяжело переводил дух, но потом снова разражался таким гомерическим хохотом, что вздрагивали урядники за баррикадой у полицейской части.
Отсмеявшись, Глоин заметил совершенно серьезно:
— Давно так не веселился… Но ты знаешь, в борделе деньги нужны. Там бесплатно не обслуживают.
Деньги у меня были, о чем я Глоину и сказал. И даже показал. И сказал, что раз деньги получил, то, во-первых, все равно в гостинице бы поселился, а во-вторых, приглашаю его в кабак — отмечать мой первый рабочий день в качестве городского ополченца с правом умереть первым. Глоин только крутил пальцем у виска и говорил, что мне точно в бордель надо, чтобы перед смертью, когда вся жизнь перед глазами проносится, не было стыдно за бесцельно прожитые годы.
— Не по адресу пришел, ушастый, здесь мальчики не работают!
Огромный, пузатый, в одной кожаной безрукавке на голое тело, весь расписанный татуировками по зеленоватой коже орк поигрывал деревянной дубинкой, постукивая ей по грязной ладони. А еще своей тушей он занимал все крыльцо веселого дома.
— Прекрасно, маленькая моя, я как раз люблю девочек!
— Чего-о-о?
— Ты же здесь работаешь?
— А-а-а?.. — Орк потерялся, он явно не знал, что говорить. Он чувствовал, что его как-то опустили, но пока не понял, как. Надо ему помочь.
— Раз мальчики здесь не работают, значит, ты — девочка! — С этими словами я издал чмокательно-поцелуйный звук, облобызал воздух, так сказать.
Этого орк уже потерпеть не мог. Он взревел, дубинка взлетела в богатырском замахе, но, когда она опускалась, со свистом разрезая воздух, я быстро шагнул в сторону и вперед, проскакивая под ней, и воткнул ублюдку в глаза напряженные пальцы. Орк издал хлюпающий звук, выронил дубинку и рухнул на колени, зажимая лицо руками. Еще бы, сам, всей своей тушей, напоролся. Сколько там килограммов? Да еще скорости сложились — движения навстречу шли. Нельзя быть таким предсказуемым в реакциях. Я знал, что он будет делать, еще до того, как он замахнулся. Да и любой бы догадался. Орки все же слишком эмоциональны для серьезного боя и ловятся на простых подначках, как дети. Хотя ребята жестокие и выносливые. И в затяжной бой с ними лучше не вступать. Опа, а это кто? Едва успел заметить, что в мою сторону устремились еще два орка, видимо, вышибалы из соседнего кабака или дома терпимости. Семейный подряд, что ли? Два разъяренных орка — это серьезно. Смываться надо. Эти ребята разговоры разговаривать не будут. Я добавил с ноги подвывающему орку куда-то по затылку и встал так, чтобы поверженный противник лежал между мной и орками. Перед корешами повыделываться захотел, мол, смотрите, как я проклятого эльфа уделаю, теперь будешь мне складкой рельефа. Как подбегут, оттолкнусь от лежащего орка, как от ступеньки, и в прыжке засвечу ногой первому в физию. Дальше по обстоятельствам.
Орки стремительно приближались. Я стоял на месте и ждал. Ровно бегут, кто же первым будет? Один из орков, не добегая примерно пяти шагов до меня, вдруг резко затормозил, так что искры из-под каблуков брызнули, и схватил своего приятеля за плечо. Тот зарычал, обнажая клыки, но остановился.
Полицейский патруль из четырех человек, вывернувший из-за угла, неторопливо направился к нам. А то я их не чуял.
— Что происходит, господа? — безразличный тон старшего урядника мог обмануть кого угодно, но мне не верилось, что патруль оказался за углом случайно. Как же. Совершенно случайно усиленный патруль выворачивает из-за угла, когда я выхожу из гостиницы, случайно тащится за мной три квартала, случайно останавливается, чтобы не мешать моим разборкам с одним орком, а также совершенно случайно появляется в поле зрения, когда исход сражения легко предсказуем. С их точки зрения. Ивану Сергеевичу неохота терять свою подсадную утку?
Орки бросили на меня ненавидящие взгляды и подошли поднимать своего приятеля.
— Упал неудачно, наверное… споткнулся? — озвучил я свою версию, с недоумением глядя на полицейских и разочарованно на орков. Их, конечно, отпустят. А жаль, мне было бы приятнее, если бы им по почкам в участке насовали.
— Первый раз такого нахала вижу… — недоумение урядника было на порядок искреннее, чем мое. — Арестовать бы тебя, ну хоть за хождение в одиночку, да в холодную, — урядник сплюнул под ноги и осуждающе уставился на меня. — Иди уже, куда шел, Ивану Сергеевичу спасибо сказать не забудь…
Это уже оркам намек, чтобы не лезли — проклятый эльф под защитой важной шишки.
Куда идем мы с пятачком, конечно же, в бордель. Особенно, если он в удачном месте расположен… И зашел в сени.
Интересно, как здесь расценки, вероятно, пятачка хватит, если золотом.
Встретили меня со всем уважением. Клиенту, уделавшему вышибалу, должны оказывать всемерное уважение, раз он такой сильный, пока не осознают, как в том анекдоте, что он — легкий.
Мадам этого заведения под вывеской «Принцесса Греза» была не слишком старой и совсем не противной, не старше тридцати семи, в крайнем случае, тридцати восьми лет. Полноватое, но не лишенное приятности лицо, прекрасные, густые и толстенные на вид волосы цвета спелой ржи — люблю такие. Невысокая, но фигуристая, изрядного обхвата, что в груди, что пониже, Глоину бы понравилась. Ухоженная. Аборигенка. Смотрит чуть настороженно, но с любопытством. Еще бы, не часто в Сеславин эльфы забредают. Но вот если забрели, то насколько часто они в местные дома разврата заходят?