— Кира, ты слушаешь меня?
Костя свернул на освещенную площадку у магазина и заглушил мотор. Развернувшись ко мне всем корпусом, Григорьев прихватил меня за плечи и притянул к себе.
— Я тебе обещаю, что ничего не произойдёт. Я даже целовать тебя не стану, если ты не захочешь…. Кира, да что с тобой такое? Всё же хорошо было или ты передумала ехать?
Вздрогнув, я решаюсь заглянуть Косу в глаза.
— Я поняла… что мы не должны….
Закусив губу, я пытаюсь немного отодвинуться от Кости, но он держит меня крепче, чем нужно.
— Что мы не должны? — нервно сипит Кос, словно пронизывая мои глаза насквозь.
— У меня… нет права даже сидеть в этом кресле… Оно другой принадлежит, — более твердо заканчиваю я и Кос тут же меня отпускает.
Опустив руки на руль, он тормошит короткие волосы на затылке и на какое то время замолкает.
Лучше бы он меня обманул. Соврал, что с Дианой он порвал и что я теперь имею право на всё, но… Но он молчит и я с сожалением понимаю, что попала точку. Костя чужой мужчина!
— Я тебя люблю, — не глядя мне в глаза, шепчет Костя, — понимаю, что поступаю как мудак, но не могу себе отказать. Неделю с собой боролся, всё думал… Не спал не фига и вот я здесь. На этой точке отсчёта…. Да, с Дианкой у нас вроде как отношения. Она со мной была все четыре года… Помогала и… вообще, но… Всегда есть грёбанное «но», которое набатом бьёт в башку и с корнями выдирает нутро. Это «но» заключается в том, что когда я тебя увидел на той ярмарке… Такую далёкую и такую до хруста в костяшках пальцев близкую, я понял, что кроме тебя мне на хер никто не нужен. Диане я об этом не сказал — струсил. Это для нее будет ударом, она любит и я ее, как никто другой, понимаю… Как это бывает больно, когда любимый человек, отворачивается от тебя…. Меняет тебя на что-то или кого-то другого.
Я облизываю пересохшие губы и Костя отрывает руки от руля.
— Не смогу я сейчас её послать, если грубо, но и тебя я упустить не могу… Я всё решу с Дианкой, но мне нужно время. Немного. Драть чужое сердце на части не так просто. Так ведь, Кира?
Костя щурится и по его лицу проходит болезненная тень.
Я сразу понимаю о чём Костя говорит. Прошлое…
Наше прошлое всегда будет стоять между нами, словно утыканная гвоздями стена. Куда не обернись — кругом я перед ним виновата. Гонимая мечтами и надеждами, я сбежала от него к отцу и в итоге жестоко обманулась. Потом на его глазах я обнималась с Вовкой….
— Я прошу простить меня за прошлое… Я не дорожила твоей заботой… вниманием…
Говорить было сложно, в горле пересохло, да и буквы никак не хотели складываться в слова…
— Ты был единственным, кто так заботился обо мне. Сейчас я это понимаю, а тогда… Тогда я запуталась. Ещё это история с Вовкой…
Кос сжимает зубы и я слышу как они скрипят. Скулы ходят ходуном, а пальцы стискивают руль, когда мужчина отворачивается к окну.
— Прости меня и за это… Не знаю, что на меня нашло. Я тогда столько всего натворила…
Кос резко разворачивается и через зубы выговаривает.
— Больно представлять любимого человека с другим, Кира… Осознавать, что чужие руки… — мужчина трёт лицо ладонями и порывисто продолжает, — хер с ним… Не будем об этом или снова всё полетит в пропасть. Считай, что я простил тебя за всё. Не будем вываливать наружу это проклятое грязное бельё.
Я даже не могла представить, что танец с Вовкой настолько сильно его ранил.
— С Дианкой я поговорю послезавтра вечером. Мы с Игорем поедем к ней обсчитывать проект и я постараюсь всё ей объяснить. Большего обещать я пока не могу. Сегодня-завтра окунуть близкого человека в жестокую правду, я не смогу. Всю неделю как чумной ходил, а к этому разговору нужно подготовиться.
Я пытаюсь поймать взгляд Григорьева, но он всё время отворачивается. Может скрывает что-то?
Зажав виски двумя пальцами, я пытаюсь заставить себя поверить в его слова. К чему Косте меня обманывать? Он точно поговорит с Дианой, ведь я для него эксклюзивная.
— Ну так что решишь? Едем ко мне или хочешь вернуться? — через паузу спрашивает Кос и теперь уже смотрит мне прямо в глаза.
— К тебе, — шёпотом отвечаю я и Костя натянуто улыбается.
— Едем тогда.
Когда мы сворачиваем с основной дороги к гаражным боксам, я испуганно спрашиваю.
— А мы не домой приехали?
Вдруг Диана ждёт его дома, а меня он решил привести в гараж.
— Мы почти доехали. Здесь я теперь и живу, — тихо отвечает Костя и сворачивает к нужной линии.
— Бабуля умерла два года назад… После её смерти я продал оба дома, чтобы выкупить три соседних бокса. Свой старый гараж я оборудовал в небольшую комнату, а в трёх — открыл сервис.
От удивления я открываю рот, а Костя ещё тише добавляет.
— Сейчас я бездомный, Кира. Всё что зарабатываю — вкладываю в оборудование или развитие сервиса.
Заметив моё чрезмерное удивление, Кос прерывается и останавливает машину в ярко-желтом кружке от светящегося фонаря, у одного из десятка гаражей
— Но… если нужно будет, я буду откладывать на квартиру. Сервис приносит деньги… И нормальные, в общем. Смотря с чем сравнивать, конечно.
Костя словно оправдывался передо мной — такой сосредоточенно-волнительный вид у него был. Он думает, что мне настолько важны деньги и квартиры?
Облизав губы, я также тихо отвечаю.
— Мне не важно сколько у тебя квартир и денег, Костя.
Григорьев щурится и его губы немного кривятся, словно он мне не верит.
Я пытаюсь продолжить эту тему, но Кос быстро открывают водительскую дверь и хрипло говорит.
— Пойдём…
Свою дверь я открыть не успеваю. Костя распахивает её передо мной и помогает выйти.
— Надо костыль достать, — шёпотом говорю я, когда мужские руки обхватывают талию.
В ответ Кос отрицательно мотает головой и тихо отвечает.
— Я тебя понесу.
Так мы и доходим до гаража. Костя несёт меня на руках, а я утыкаюсь носом в его шею, чтобы очумело вдохнуть любимый пьяно-терпкий аромат.
Перед воротами, Кос останавливается и двойным нажатием кнопки открывает дверь.
— Здесь на автоматике всё — и сигналка, и ворота разблокировываются с одного ключа, — объясняет Кос, когда мы проходим внутрь.
— Сейчас свет включу. Постой пока, — спуская меня с рук, говорит Кос, после чего помещение наполняется светом.
Когда глаза привыкают к яркому освещению, я оглядываюсь.
Перед тем как читать эту главу рекомендую послушать песню "Никто" (NЮ). Именно под её аккомпанемент я пишу эту историю.
Как же здесь всё изменилось. Раньше стены были кирпичные, а теперь их покрывает фактурная штукатурка, которая неравномерно окрашена бежево-серой краской. На полу темно-коричневый линолеум, который поблескивает на свету от необычайной чистоты.
У дальней стены расположились темный комод и односпальная кровать. На комоде ровной стопкой сложены папки с документами и стоит небольшой ноутбук. Справа — пара кожаных кресел с небольшим журнальным столиком посередине. А слева я нахожу дверь в подсобку и воспоминания горячим потоком прокатываются по коже. Именно в той комнате я впервые отдалась Косте…
— Подсобку я переделал в небольшую кухню и туалет с душевой.
Я натыкаюсь на внимательный взгляд Григорьева и медленно киваю. На несколько секунд мы просто замираем посреди комнаты и никак не можем разорвать взгляд. От нарастающего напряжения в уши закладывает, а сердце начинает бешено рваться из груди.
Неосознанно, движимая неведомой силой, я перевожу взгляд на кровать и ещё больше краснею. Дрожащей рукой я провожу по закаменевшей ноге и в голову приходит шальная мысль — а ведь с Дианой они спали как раз на этой небольшой кровати. Раз не купили большую, значит им нравилось спать максимально близко друг к другу, чтобы одно тело было продолжением другого… Я мечтала об этом все четыре года, а они воплощали мою сказку в жизнь.
От нахлынувшей боли правую ногу свело судорогой и мне пришлось опереться на стену, чтобы не упасть.