Ян проснулся и резко сел на кровати. Мотая головой, он старался вспомнить, как оказался неизвестно где и что произошло. Выглянув в окно, он увидел жующего траву Щербета и стоящую рядом с ним Аксинью. Со скоростью молнии в памяти восстановилась нить вчерашних событий, а вот прошедшая ночь напоминала сладкий, но не вероятный сон.
-Черт! Черт! Черт!
Матерясь и обзывая себя недоумком, парень скатился с деревянной кровати и осмотрелся в поисках одежды, но так и ничего и не нашел.
-М…что, черт возьми, происходит? Твою ж...
Сдернул с кровати одеяло и обмотался им, торопясь выбежать на улицу и не дать Аксинье сбежать.
-Ксения! Подожди, нам нужно поговорить!
Девушка оглянулась сидя верхом на коне и прокричала парню.
-О чем? Твой вчерашний поступок подлый и низкий. Я не знаю, что ты подмешал мне в чай, но ты добился своего обманом. Да, знаешь, я никогда раньше так не жалела, что встретила тебя, как сегодня утром. Прощай, Ян.
Гордо вскинув голову и сдерживая слезы обиды, она дернула за поводья, разворачивая Щербета.
-Я ничего не подмешивал! Подожди!
Не слушая его и не оглядываясь, девушка ускакала в лес, а Ян так и остался стоять на месте, проклиная свою не удачу.
Глава 4.
Погода была самое лучшая для проведения свадебного торжества. Солнце во всю светило, птицы пели и дул ласковый ветерок. Бабье лето, как говорили сидящие на скамейке старушки, которые наблюдали за домом сестер Стрельцовых.
-Глянь-к, Авдотья, каки машины у ихнего зятя, а родня-то важная какая.
-Ага. Вот Аксинья, вот не прогадала счастье свое. И мужика статного и состоятельного нашла и сама в девках не засиделась.
-Ай. А нынче они все такие, скорые. Только из школы выскочат, сразу замуж бегут.
-И не говори. Ну и правильно делают. Замуж-то надо до двадцати трех выходить, пока ума нет. А то, если не успеют, к тридцати будут искать идеально, а потом и вовсе, хоть какого маломальского, чтоб одной не остаться.
-Не все такие. Вот моя, Любава, судьбу свою строит, а не женихов ищет. Глянь, как поднялась.
Старушка стукнула палкой о землю.
-Так тож Любава твоя. С ее карактером, ни один мужик не уживется.
Слова подруги задели за живое, и бабушка заступилась за кровиночку.
-Ну-ка, не болтай лишнего.
-А я и не болтаю, вся деревня в курсе ее нрава, она и Митьке вашему житья не дает, всех девок его изводит. Парню жениться давно пора, детей нянчить, а его сестра младшая отвлекает своими магазинами.
-Брехня все это, уймись. У Любавы все само получается, а Митяй у нас на работе постоянно. У нё знашь сколько дел в полиции?
-Да знаю я, знаю.
Так бы и спорили две старушки, не подбеги к ним запыхавшийся дед Петр, местный пастух.
-Беда. Беда бабаньки.
Бабушки встрепенулись и притихли, навострив уши.
-Что? Что случилось-то?
-Говори, чаво молчишь, старый?
Дед Петр перевел дыхание и за забор уцепился трясущимися руками.
-Коня, коня у меня из табуна увели. И нет бы, какого другого, так Щербета.
-Бог ты мой!
-Батюшки мои!
Старушки запричитали, руками захлопали и все трое обернулись в сторону ворот, где Любава встала на пути у жениха. Где вот-вот должна была появиться невеста.
-Что же будет? Аксинья-то наша, не вынесет горя такого.
-И не говори. Как сказать, что без коня любимого девчонка осталась?
Дед Петр рукой махнул и сурово обратился к ним.
-Молчать будем. Митяй регистраторшу везет, как подъедет, так я ему расскажу все.
Старушки закивали, соглашаясь с пастухом.
-Правильно, правильно, так и надо, он полиция, вот пусть и решает.
-Ага, конечно. А ты видел того, кто увел?
Одна из бабулек даже ухо из-под платка высвободила, чтобы лучше расслышать, что скажет Петр о похитителе. Пастух нахмурился, рукой от безысходности махнул и горько выдохнул, прежде чем говорить.
-Видел. Да толку что? Один чуб черный на башке торчал, а на морде косынка цветная, вот и все. Подбежал он к коню, лихо вскочил на него, а тот хоть бы хны. Я ему "Щербет, айда ко мне", а ворюга его за конюшни угнал и в лес. Ай, старый дурень я, старый.
-Ну-ну, успокойся, айда Митю ждать, чичас приедет и найдет вора по горячим следам.
На том они и порешили. Старушки тихонько поднялись и посеменили ближе ко двору, где жених невесту выкупал и Петра за собой потянули. Туда, где под смех и выкрики толпы, Любава командовала.