— Ой, Надь, — закрываю горящее лицо руками. Я когда злюсь, иногда сама себя не контролирую.
И отцу грубить не хотела, просто попался под горячую руку.
— Давай, рассказывай. Что у вас произошло? Неужели первая ссора голубков?
Ага, я уже сбилась со счёту, мы же с Ярцевым постоянно ссоримся. Иногда это едкие подколы с его стороны и защитная реакция с моей. Иногда мы метаем маленькие дротики, пропитанные ядом взаимной ненависти. Иногда ведём себя как обиженные дети и просто не молча игнорируем друг друга. Вариаций много, но суть остается неизменной. Я не переношу его, он меня.
Смотрю на Надю и вздыхаю. Всё так сложно, и самое отвратительное, что я даже не могу поделиться с ней всем тем, что накопилось в душе. А там очень много всего, и больше всего меня пугают те чувства, которые во мне в последнее время начал вызывать Яр.
Умом понимаю, что он просто хорошо отыгрывает свою роль, вот только некоторые его действия сбивают с толку.
Сегодня, например, мне показалось, что он... приревновал меня к моему другу детства. Но ведь этого быть не может, не так ли?
Следовательно, эту чертову навязчивую мысль нужно отмести, как не жизнеспособную, однако я, то и дело, возвращаюсь к ней. Логичнее предположить, что Ярцев просто хотел насолить мне, докопавшись до Влада. Или его реально задели слова о том, что места у местных баскетболистов купленные.
Насчет последнего я еще поговорю с Владом. Все-таки с его стороны эти пустые обвинения полетели первыми, а Ярцев уже не смог усмирить свой пыл — он никогда не отличался кротким нравом, а тут, точно помахали красной тряпкой перед быком.
— Зоя, не пугай меня, — щелкает перед моим носом Надя, заставляя меня вынырнуть из своих мыслей. — Поделись, полегчает.
— Мы постоянно ругаемся, — качаю я головой, понимая, что должна высказать хотя бы это. Полуправда-полуложь. — Он меня бесит!
— Вот так удивила. — Закатывает глаза сестра, а потом добавляет уже чуть грустнее. — Не вы одни.
— Не мы одни? Можно подумать, вы когда-нибудь со Стасом ругались.
На моей памяти Надя и Стас были самой идеальной парой, которую только можно представить. Никаких стычек, только обнимашки и нежность. А еще красивые ухаживания со стороны Стаса — мимолетный взгляд в сторону вазы с ромашками, которые, как назло напоминая о подарившем их наглеце, все ещё выглядили свежесрезанными — и полная идиллия.
— Ругаемся. Почти каждый день. И... Ох, Зоя, я даже не знаю, что с нами происходит. Мне кажется, у него есть другая.
Надя выпаливает это на одном дыхании, и я только сейчас понимаю, что не заметила главного. Её глаза опухли так, словно она плакала всю ночь подряд.
Сердце ухает и срывается куда-то вниз, когда я вижу сестру в таком состоянии. А что если... я стала причиной её слёз?!
Зоя
— Что ты такое говоришь, Надя?
Голос от волнения становится сиплым, ладони потеют, и я нервно провожу ими по мягкому покрывалу.
— То и говорю, — сестра отводит взгляд в сторону. Видно, что ей не особо хочется делиться переживаниями, но и держать в себе невыносимо. — Чувствую это.
— Я не верю, Надь, — мотаю головой, наверное, больше пытаясь переубедить себя, нежели её. — Не верю, что Стас мог с тобой так поступить.
Мне, правда, очень тяжело слышать от Нади такие слова. Она одной своей фразой заставила пошатнуться мой идеал мужчины.
Вместе с этим мне очень больно за неё, как за сестру.
Неужели Стас мог так низко пасть? А что если Ярцев был прав, когда намекал на то, что жених моей сестры тот еще бабник?
— Почему ты так решила, Надь? — снова обращаюсь к сестре, мечтая лишь об одном — чтобы все оказалось глупой ошибкой.
— Я... Он изменился, Зой. В последнее время, я совершенно его не узнаю.
Надя обхватывает свои коленки руками, заставляя мое сердце сжаться.
Бедная моя девочка.
В сильнейшем душевном порыве подрываюсь с места и обнимаю её за худые плечи.
Оказывается, в такие моменты становится плевать на то, что ты втайне вздыхала по этому парню. На первый план выходят любовь и привязанность к близкому человеку. Ей сейчас больно, в сто раз хуже, чем мне, ведь ради Стаса она пошла наперекор родителям, бросила универ, а это, для них сравнимо с предательством, не меньше.
— Эта девчонка лишает себя будущего, — чуть ли не каждый день повторяла мама, когда мы садились за общий стол, и я случайно в разговоре касалась имени сестры.
Первое время в нашем доме имя Нади было сравнимо с ругательством. Мама с папой тяжело переживали то, что она выбрала другую жизнь, жизнь рядом с любимым парнем. Наверное, поэтому так остро реагировали на любое упоминание о старшей дочери.