И вдруг Серега притаскивает ведро угля. Настоящий красногорский уголь, который горит, как дрова.
— Откуда? — спрашиваю.
— От верблюда!
— Нет, правда…
И тут он мне рассказал кое-что, похожее на сказку. Угля там невпроворот — бери, сколько хочешь. Заброшенный склад угля да еще забор повалился. Главное — заброшенный. На другой день после школы Серега повел меня к этому складу. Он посоветовал одеться потеплее — может, ждать придется.
— Кого ждать? — попробовал я уточнить. Серега не ответил. Я все же надел мамины валенки — они-то меня и погубили…
Взяли по ведру. Прошли всю нашу Прибрежную и добрались до железной дороги. Мороз был так себе, но все же пощипывал. Серега показал зеленый забор, в одном месте и правда поваленный, и горы угля.
— Вот здесь, — прошептал Серега. — Если появится сторож, беги в эту сторону, а я в эту.
Значит, склад не был таким уж заброшенным, но отступать было поздно: неужели я трусливее Сереги?
Между прочим, сторожа нигде не было видно. Серега еще успокоил меня:
— Слышишь, паровоз загудел? Наверно, новый уголь привезли. Значит, он там… Принимает.
Вот это и было главной нашей промашкой — сторож никуда и не думал уходить. Только мы стали набирать уголь и он загремел о ведра, как сторож выскочил из темноты и кинулся к нам. Мы, как и было условлено, побежали в разные стороны. И тут, как всегда, мне не повезло. Во-первых, сторож побежал за мной, а не за Серегой. Во-вторых, меня подвели мамины валенки (из своих я вырос, после подшивки их невозможно было натянуть). Если б я мог сбросить эти проклятые валенки, то удрал бы от сторожа в два счета. Мешало также ведро — одно из двух, с которыми Нюра каждый день ходила на водокачку. Бросить его тоже было нельзя.
В конце концов я все же его кинул, но сделал это слишком поздно, уже тогда, когда сторож схватил меня за шиворот, Я попробовал было вывернуться, но не тут-то было. Он крикнул мне:
— Не балуй, малец! — и сжал мой воротник еще крепче. Вполне дурацкое замечание — в это время у меня не было никакой охоты баловаться. (Очень находчиво, как я узнал позже, поступил Серега, — как только он убедился, что сторож побежал в другую сторону, он вернулся, набрал полное ведро угля и спокойно направился домой.) Сторож заставил меня подобрать рассыпавшийся уголь, сложить его в ведро и с этим вещественным доказательством повел меня в отделение милиции. Время от времени он останавливался и свистел в свой свисток. Тогда мне уже было наплевать на ведро и на уголь — я ревел и гнусил:
— Дяденька, отпустите…
Но дяденька и не думал внимать моим мольбам. Он твердо и безжалостно вел меня в милицию. По дороге я слышал, как говорили двое прохожих:
— Воришку поймали…
— Им тюрьма — дом родной…
— Много вы знаете! — крикнул я злому прохожему.
— Ну, ты не очень-то. Иди куда надо… — вмешался сторож.
Мне очень не хотелось идти «куда надо», но тут наше путешествие окончилось. В отделении оказался всего один дежурный милиционер. Он сидел у открытой чугунной печки и грыз кедровые орехи. На печке сопел чайник, родной брат того, с которым я бегал за супом. Только теперь я разглядел сторожа — это был старик в большой мохнатой шапке.
— Вот получайте — натуральный вор.
Милиционер сел за стол, положил перед собой чистый бланк и приказал старику:
— Не держи!
Старик отпустил мой воротник и мне стало свободнее дышать.
— Ну, что ревешь? — сердито спросил милиционер. — Бить я тебя не буду. Но протокол составить обязан. Как фамилия и имя?
— Ваня Иванов, — выдумал я.
— Отчество?
С отчеством у меня получилось некоторое затмение — я не успел ничего придумать и назвал настоящее.
— Возраст? Пол?
Насчет пола мне смешно стало. Как будто не видит, что я мальчишка. Но, в общем-то, смешного мало… Спросил и сторожа:
— Имя, отчество, фамилия, пол, возраст…
И обратился ко мне:
— Ну, что натворил?
— Ничего не натворил, — сказал я.
— Он уголь воровал, — пояснил сторож. — Вот и ведро евонное. Их двое было — так тот успел скрыться.
— А ты не успел? — спросил меня милиционер, и в голосе его послышалась укоризна.
— Где живешь?
Я вспомнил, что недавно читал Стивенсона, и ляпнул:
— Стивенсоновская 7, квартира 5.
— Такой и улицы-то нет, — посмотрел на меня внимательно милиционер.