Увы, это не помогло. Мое мировоззрение лишь становилось пессимистичнее. Даже мудрейшие, чей опыт и знания превосходили мои многократно, плутали впотьмах. И банальности, произносимые ими, были тем ужаснее, чем с большим жаром они их доказывали.
Моя жизнь превратилась в кошмарный сон. О чем бы я ни думал, о чем бы ни говорил, я не мог выйти за рамки своих ограниченных познаний. И сколько бы я их ни расширял, тьма незнания всё также окутывала меня.
Я отказался от общения с людьми. Нашел удаленную работу и зажил отшельником на окраине, где почти ни с кем не сталкивался. И первое время мне вполне удавалось хранить молчание. Но это прекратилось внезапно: в один день я заметил, что разговариваю сам с собой. Погружаясь глубоко в свои мысли, я начинал говорить, говорить, говорить. Я не сразу это обнаружил. Однажды, что-то отвлекло меня от размышлений, я обернулся и понял, что заканчиваю некую фразу – обрывок мыслей, в которых пребывал только что. Я старался затем следить за собой и молчать, но от этого напряжения не мог сконцентрироваться на волновавших меня темах. Как только я переставал следить, мой рот начинал говорить.
Боже, если бы только я мог сказать что-то путное! Но любая произнесенная мной мысль не принадлежала мне; ничто, до чего я мог дойти собственным умом, не было оригинальным. Везде я видел, всюду произносил – ложь, ложь, пустоту.
Я теперь плохо спал по ночам: во сне я постоянно слышал голос. Он принадлежал мне, однако я не мог отделаться от чувства, что говорил не я сам, а кто-то совершенно посторонний, обладающий собственным разумом. И однажды я проснулся, не в силах вынести своего голоса, и понял – я разговариваю во сне! Мне казалось, что сам воздух моего дома пропитан пошлостью, которую исторгали мои губы.
Мне необходимо было соблюсти обет молчания, который я себе дал. И не найдя лучшего средства, я заклеил рот скотчем. Увы, но когда я сдирал его с себя, чтобы поесть или умыться, губы начинали шевелиться и испражнялись тысячами и тысячами слов, которые я держал взаперти. Ночами я спал уже спокойнее – чувство голода не беспокоило меня, так что во сне я не мог говорить с заклеенным ртом.
Я боялся обратиться за сторонней помощью. Вполне логично было бы заподозрить у меня психическое заболевание. Сознавать столь постыдный плачевный конец было выше моих сил.
Я пробовал медитации, чтобы очистить разум от каких бы то ни было мыслей. Треволнения, раздумья, вся эта тщета – я хотел избавиться от них раз и навсегда. И хотя мироздание оставалось для меня всё такой же загадкой, я искал ответы внутри. Сначала я сталкивался с трудностями. Привыкший к неконтролируемому рассуждению мозг по привычке забрасывал меня горой вопросов, причем многие из них я уже когда-то себе задавал, успел на них ответить и всё равно продолжал искать еще возможные варианты. Но благодаря воле и медитациям я искоренил всяческие рассуждения. Когда мне показалось, что я смогу теперь навсегда отказаться от слов, которых мне всё равно ни за что бы не хватило, чтобы описать чудеса бытия, я содрал скотч в последний раз.
И мои губы заговорили неистово, с жаром и страстью, которые я прежде не знал. Они изрекали отвратительную пошлость, самые примитивные, очевидные, обыденные мысли, каковые только мог изобрести человек. Я зажал рот рукой, но язык внутри дергался, бился о щеки и зубы. Зубы вырвались наружу в злобном оскале и сомкнулись на моих пальцах. Я вскрикнул и тут же заговорил еще быстрее, не в силах остановиться.
Меня охватила паника. Я почувствовал себя зверем, пойманным в ловушку.
Решение было спонтанным и необдуманным.
Я бросился к тумбе, в которой лежали ножницы. В ванной достал таз и полотенце. Мой рот не затыкался и комментировал всё происходящее. Мои руки дрожали. Я упал на колени перед тазом и немыслимым усилием воли открыл рот как можно шире и высунул язык наружу. Он корчился в судорогах, норовя нырнуть обратно. Я схватил ножницы и без колебаний отрезал его.
Острая боль взорвалась внутри меня. Я ощутил кровь, хлынувшую в таз подобно багровому водопаду. Мои легкие разорвал крик, вместе с которым вырвался и язык. Он упал в таз. Я схватил полотенце и забил его поглубже в рот. После этого я потерял сознание.