Выбрать главу

Эрик остановился в маленькой кухне, взял кофейную чашку, поставил ее на решетку автомата и нажал на кнопку с надписью «Капучино». Его внезапно охватила усталость. Терпение по отношению к Пийе лопнуло. Она не была там. В доме. Не видела в глубине гардероба маленького мальчика, которому предстояло осенью пойти в школу. Его брата в пижаме, убитого посреди завтрака.

Она не видела их.

Не видела кровь.

Безысходность.

– Я понимаю, что это плохо, – проговорил он, изо всех сил стараясь не выдать голосом раздражения. – Но погибло четыре человека. Двое детей. Как это повлияет или не повлияет на приток жителей, возможно, все-таки не самое главное, как тебе кажется?

Он наткнулся на тишину. Автомат закончил работу, поэтому Эрик взял чашку. Немного отпил, к сожалению, не особенно горячего напитка. В Карлстаде кофе был лучше.

– Ты прав, – донеслось от нее. – Прости, я сожалею, что говорила ужасно эгоцентрично.

– Ты говорила с позиций дела, которым увлечена, – ответил он. Как всегда, стоило ей уступить и попросить прощения, раздражение уходило и сменялось уколом угрызения совести. – Как всегда, – добавил он.

– Вы кого-нибудь пригласите? – спросила она с присущей ей рациональностью.

– Что ты имеешь в виду?

– Помощь. Извне.

– Нет, я не собирался, во всяком случае, пока.

В конце коридора высунулась голова Фредрики. Увидев Эрика, Фредрика устремила на него взгляд, четко показывавший, что, по ее мнению, ему следует попрощаться, с кем бы он там ни разговаривал, и зайти к ней. Эрик подчинился ее взгляду.

– Мне надо идти, поговорим обо всем вечером. Целую.

Он положил телефон в карман, отставил по-прежнему почти полную чашку и быстрым шагом направился к кабинету Фредрики за новой информацией.

Услышав, что к стеклянной двери кто-то подошел, Себастиан опустил книгу с длинным научным названием «The Psychopathology of Crime: Criminal Behavior as a Clinical Disorder»[1] и поднял взгляд. Ванья. Она выглядела бледной и утомленной. Достав карточку, она открыла дверь, показавшуюся тяжелее обычного. Что-то произошло. Себастиан встал и двинулся через стерильное офисное пространство. Он попытался приветственно улыбнуться, но Ванья его поначалу не увидела. Она обратила на него внимание, только когда он уже почти подошел.

– Привет, что-нибудь случилось? – спросил он и, от беспокойства за нее, преодолел последние метры быстрее обычного.

Поначалу казалось, что она не собирается отвечать. Она стояла молча и всматривалась в него. Ее красивые голубые глаза выглядели выразительнее остального лица. Складывалось впечатление, будто она сосредоточила в них всю силу, поскольку выскользнувшие под конец слова прозвучали слабо и надтреснуто, словно они разламывались где-то по пути.

– Мама… рассказала, кто был моим отцом, – в конце концов выговорила она.

У Себастиана внутри все похолодело. К этому он был не готов.

Невозможное мгновение.

Мысли завертелись со страшной скоростью.

Не могла же Анна рассказать правду? Раньше она отказывалась ему помочь. Неужели она действительно решилась?

– Кто это? – произнес он, немного восхитившись тем, что голос у него, невзирая ни на что, звучал ровно и с естественным любопытством.

– Знаешь, что она мне показала? – продолжила Ванья так, будто не слышала вопроса, но с чуть большей силой в голосе.

– Представления не имею, – сумел выдавить он, чувствуя, что самая страшная паника отступает. Видимо, на этот раз он выкрутился. Если бы Анна открыла правду, Ванья не стала бы с ним так разговаривать. Он ее знает достаточно хорошо. В отличие от него, она врать не умеет.

– Могилу. Она показала мне могилу.

– Могилу?

– Угу. Он мертв. Умер в тысяча девятьсот восемьдесят первом году. Его звали Ханс Оке Андерссон.

– Ханс Оке Андерссон?

Себастиан пытался приспособиться к новой ситуации, слегка восхищаясь Анной. Она сумела дать Ванье отца и сразу объявить его покойником. Креативно. Ванья совершенно очевидно аналогичного восхищения не испытывала.

– Судя по всему, она с ним просто встречалась, а когда она забеременела мной, он не захотел брать на себя никакой ответственности, – продолжила Ванья, покачивая головой. – Когда появился Вальдемар, они решили о нем не рассказывать.

– Вообще?

– Да. Она утверждает, что не хотела меня травмировать. Тем более что Ханс Оке Андерссон умер через восемь месяцев после моего рождения и у него не осталось родственников.

вернуться

1

Психопатология преступления: Криминальное поведение как клиническое расстройство (англ.).