— Нет, сидите здесь… Я сам! — и схватился за ручку двери, не слыша бастующего шипения друзей.
Направил дуло пистолета в грудь Бороева, медленно идя к нему навстречу.
— Тише, приятель, я с миром, — усмехнулся тот.
— Поэтому моя машина на мушке у твоих желторотов? — скривился я.
— Это страховка. Откуда мне знать, что на уме самого Ягуара, когда его жена в беде?
Упоминание об Оле снова резануло грудину. Сильнее сжал рукоять пистолета.
— Если ты от Мирона, то зря, я так просто тебя не отпущу, — гневно покачал я головой, снимая с предохранителя.
— А я и не собирался уходить, — добродушно усмехнулся Лёха. — Я не знал, что Мирон зайдёт так далеко. Я — пас! Ребята, — посмотрел он на своих подельников и те медленно опустили стволы. — Я скажу, где твоя жена. Взамен, ты не тронешь моих людей. Я никогда не желал воевать с тобой, Ягуар, ты это знаешь. Так и осталось.
Глава 21
НАДЯ
Спешно утёрла жгучую слезу, когда Мирон закончил двигаться во мне.
— Ты обалденный кусок праздничного торта, — выдохнул мужчина, поднимаясь с моего нагого тела, и удовлетворенно передернул плечами. — Признаться, рассчитывал, что тебе тоже понравится, крошка. В этот раз я старался, — шлепок по ягодице, и я, не скрывая отвращения, забилась в угол скрипучей постели.
Мирон усмехнулся и потянулся к наручникам на краю тумбы. Тщетно заупиралась, но мои запястья лихо пленили к каркасу кровати.
— Только не дуйся, — продолжал надсмехаться он. — Я приму душ, а потом помогу тебе. Идёт?
Вероятно, он ждал согласия, но я с ненавистью смотрела на него в упор, не желая демонстрировать своё послушание.
— Дорогуша, ты уже раздвинула передо мной ножки, причём дважды. Гордость пора бы заткнуть, — добродушно посоветовал он и скрылся в комнате, что напоминала ванную.
Глотая набегающие слезы, слушала звук воды и его напевы. Дернула цепь наручников, тщетно надеясь на их недоброкачественность. Что я делаю здесь с ним? Зачем вообще согласилась? В первый раз ради дочки — фатальная ошибка. Второй — ради жизни постороннего человека — бессмысленная попытка. Эта сволочь, всё равно, сделает, как ему нужно. Шум воды стих, и мой узурпатор вышел. В руке мужчины оказался таз с водой и два полотенца. Мирон окинул мою фигуру оценивающим взглядом, а после нагло улыбнулся:
— Не помешает и тебе немного освежиться.
Нервно заёрзала, когда тара с водой опустилась на пол возле постели.
— Встань ногами в таз, — велел он, и нотки в его голосе стали заметно жестче.
Сглотнула, не решаясь на конкретные действия. Мирон ждал, но после нетерпеливо сцапал меня за шиворот и стащил с матраса. Наши манипуляции едва не перевернули чертов таз, но вышло всё так, как он требовал. Ноги по щиколотку стояли в тёплой воде, а я не могла толком прикрыться. Снова шлепок по ягодице, заставил застонать от боли и неприязни.
— Стой смирно, — приказал он, расставляя мне ноги.
Закусила губу, чтобы не зареветь навзрыд. Сексуальные притязания моё тело давно привыкло терпеть, но эти новые и странные движения оказались слишком интимными. Мирон промывал моё тело водой, даже в самых укромных и запретных местах. Крутился вокруг, разглядывая со всех сторон. Лучше бы избил, но не это всё. Зажмурилась, стараясь не видеть его лица. Телом владел тремор, как от холода, так и от манипуляций мужчины. На плечи легло большое банное полотенце.
— Оботрись, и надень вот это, — скомандовал он, бросив на постель женское ситцевое платье. Простое, летнее, в нём даже не сбежать. Где он его взял?!
Удивлённо посмотрела на мужчину, но тут же пожалела.
— Лови эстафету, киска, — издевательски усмехнулся Мирон и подмигнул.
Сердце ушло в пятки от абстрактности его фразы. Что это значит? Я его сексуальная рабыня? И что стало с предыдущей?
Мучитель выставил у постели ведро, коротко обозначив его моим туалетом, и ушёл, а я осторожно взяла в руки ситец. Осмотрела на наличие возможных пятен крови или разорванные места. Целое и чистое. Ничего, что заставило бы вызвать ужас. Понюхала — кондиционер для белья. Находиться здесь нагишом будет чревато с моей стороны, поэтому придётся натянуть его. Вроде в пору.
Осмотрелась. Комната совершенно не пригодна для жилья — кровать, стол и ванная, в которую мне отчего-то нельзя. Осторожно прошла к уборной и подергала ручку. Заперто. Надеюсь, там не трупы его предыдущих рабынь. Вернулась к постели, насилуя мозг вариантами моего возможного побега отсюда. А толку? Я не могу бросить Ольгу. Или сбежать и позвать на помощь? Только я понятия не имею где мы. Тупо ждать? Чего? У моря погоды? Пребывание в этих стенах оказалось труднее, чем там в подвале. Заботы об Оле отодвигали мои страхи, её вера в мужа и в лучшее скудо-бедно, но внушала надежду.