Мы час ревели, обнявшись. Хвала Ками, сдержались и не при подчиненных начали.
— Страшнее всего было дважды. Первый раз, когда Ива и Кумо скоординировали наступление и разведка прохлопала. Кейтаро-сама обмолвился, тогда всё держалось на волоске, и, если бы наши не применили печать Чистого Неба, фронт мог бы посыпаться. Мы барьеры вокруг деревни укрепляли, кое-кто на юг бежал… Потом, уже под конец, пошли разговоры о том, чтобы разрешить отправлять генинов в действующие части. Причем не опытных генинов, которые больше двух лет в строю, как раньше, а выпускников. Ты не представляешь, что в клане творилось. Мы же не Учиха, которые с шести лет воюют, у нас долгий срок подготовки.
Мику сидела рядом, привалившись к моему боку. Кажется, она боялась, что я исчезну, сбегу, и не отпускала мою руку, ухваченную, едва мы вошли под барьер.
— Если бы Орочимару-сама не устроил бомбардировку Кумо, облачники не согласились на мир. Война бы продолжилась, а войскам нужны резервы, и детей погнали бы на передовую.
— Орочимару-сан, наверное, стал популярен?
— Не то слово. Нас, Узумаки, тоже хвалят, но в основном слава досталась ему.
Немного обидно, но лучше так. Чем меньше внимания привлечено к одной скромной принцессе клана Узумаки, тем ей спокойнее.
— Думаешь, мирный договор наконец-то подпишут?
— Все так считают, — кивнула сестра. — Туман практически вышел из войны, осталось только оформить условия соглашения документально. Облако и Камень потеряли много бойцов, они измотаны и готовы к уступкам. Микото-сан говорила, что нынешним Райкаге многие в его клане недовольны.
— Он молод и горяч. Что насчет нашего главы?
Мику подумала и пожала плечами.
— Знаешь, я скажу странную вещь, но если бы Акира-сама остался жив, он справлялся бы хуже. Жизнь в Конохе сильно отличается от того, что было в Узушио, и не все из старших поколений могут привыкнуть к переменам. Молодым проще — особенно тем, кто побывал на войне. Сокомандникам поневоле учишься доверять.
— А наши старики?
— Да сколько тех стариков-то осталось, — вздохнула Мику. — Сама знаешь: почти весь прежний Совет старейшин остался на Узушио, искупать позор. Только главы семей спаслись, остальных пришлось выбирать из выживших. Причем раньше у нас было двадцать шесть старейшин в Большом Совете и семеро в Малом, сейчас их двенадцать и пять. И Йоко-чан.
— Ах, да, милашка Йоко, — невольно оживилась я. — Как она там?
— К свадьбе готовится. Она раньше в Листе редко бывала, пока перемирие не заключили, в основном находилась на фронтах, в личном подчинении командующих армий. У нас с ней отношения не сложились.
— Из-за меня.
— Из-за тебя, — со вздохом согласилась сестра. — Она тебя не любит.
— Горе-то какое! Прямо не знаю, как дальше жить буду! — мне захотелось немного подурачиться. — Йоко тебе сильно досаждает?
— Да не особо, — скривила губы Мику. — Мы почти не пересекаемся. Хотя уколоть она всегда рада, а я же не ты — и боевой ранг совсем не тот, и целительский, особого авторитета в клане тоже нет. Если бы не твои рассказы про Учиха, сидела бы сейчас на мелкой хозяйственной должности замужем за недавним джонином и детей рожала.
— Ты с Учиха часто общаешься?
— Через меня идут их закупки. Многие… да практически все кланы Конохи договариваются о прямых поставках печатей, им легче слегка переплатить, чем надеяться на расторопность интендантской службы. Мы с Учиха Микото-сан иногда часами торговались.
— Приятная женщина.
— Угу. Её старшему сыну шесть лет, он генин, и Микото-сан жутко боялась, что его отправят на фронт.
— Шесть лет, — повторила я, не в силах поверить. — Генин?
— Учиха, — пожала плечами сестра, словно это слово объясняло все странности. — Кстати, очень развитый и рассудительный мальчишка. Моя на него смотрела, открыв рот, а потом спрашивала, почему она такая дура.
— Ты отправила Шинко-чан в Академию?
— Нет, и не собираюсь! — неожиданно резко вскинулась Мику. — Будет на домашнем обучении! Так, по крайней мере, я могу быть уверена, что она уйдет из деревни подготовленной, со всеми нужными знаниями, а не недоучкой!