Он узнал Гайдара, радостно поздоровался и начал говорить о том, что всегда уважал Егора Тимуровича.
Гайдар как-то смущенно заулыбался, закивал головой и немного нервно затеребил рукой полу пиджака. Я подумала, что, наверное, ему редко говорят что-то приятное, а все больше кричат: «Распни, его, распни».
И тут неожиданный поклонник, посмотрев на меня, сказал:
– Егор Тимурович, а это жена ваша?
Я еще не успела ничего сказать, как Гайдар незаметно сжал мою руку и тут же ответил:
– Да, понимаете, вот с супругой пришли посмотреть на открытие памятника.
Мужчина почему-то несказанно этому обрадовался, начал рыться в своей авоське, достал кулечек с шоколадными конфетами, выудил из него несколько конфет и протянул нам:
– Вот, возьмите, кушайте, от всего сердца.
Мы с Егором Тимуровичем взяли по конфетке. Мужчина дождался, когда мы начнем их есть, и, удовлетворенный, отошел.
Гайдар, улыбаясь, повернулся ко мне и спросил:
– Аиличка, это ничего, вы не против, что я вас вынудил пять минут побыть моей женой? Так хотелось сделать ему приятное. Вы меня извините за столь смелое решение?.
– Егор Тимурович, о чем вы? Конечно, я не против, – ответила я. И добавила: – А тут еще и конфетка…
Вот такая маленькая история.
Немцов, Чубайс и я между ними
Вот лежит передо мной книжечка. Борис Немцов. «Провинциал в Москве». На первой странице – к нам спиной, вполоборота – очень уставший мужчина, на последней – почти кокетливый и очень молодой с буйными кудрями, в костюме и при галстуке, явно позирующий пока еще вице-премьер правительства РФ Борис Немцов. Год издания 1999.
Я совсем недавно стала его личным пресс-секретарем. Мы активно работали с только что вышедшей книгой, используя ее как средство массовой пропаганды и агитации в начавшейся предвыборной компании. Книжка расходилась как горячие пирожки. Немцов просто не успевал подписывать. И после каждой встречи с людьми к нему выстраивались приличные очереди из желающих получить автограф автора.
– Борь, все, конечно, мило, но мне ты книжку так до сих пор и не подписал.
– Упущение, тащи сюда.
Так и оказались в моей домашней библиотеке записки «провинциала» с дарственной надписью:
«Моей изысканной и несравненной Лилечке от поверженного автора с благодарностью и трепетом» Немцов. 11.10.99.
«Ох, как нежно», – скажете. Да нет, всякое было. И не понимали друг друга, и во мнениях расходились, и спорили порой до крика, и обижались друг на друга. Через все прошли. И естественно это происходит, когда долго работаешь с человеком в такой жесткой связке. Но что мне нравилось, что действительно подкупало и за что многое можно было простить, так это то, что у Немцова всегда было – если его человек, значит – самый лучший. Помню, как он меня Гусинскому однажды представил: «А это Лиля, моя пресс-секретарь, лучший пресс-секретарь всех времен и народов». Что оставалось делать после этого всесильному в то время олигарху? Пожать мне руку и сказать какой-то не очень выразительный, но комплимент.
А еще, Немцов своих не сдавал. Об одном таком случае, более серьезном, расскажу позже. А сегодня вспомню, как он отстоял меня перед самим Чубайсом.
Был (почему-то) закрытый съезд. Журналистов в зал не пустили, что практически в СПС не практиковалось. Мои ребята томились без дела в фойе и выпрашивали: «Лиль, ну слей хоть что-нибудь». Я, по старой журналистской привычке набросала пару фраз, тянувших на маленькую сенсацию и сделала утечку. У нас с Борисом это было нормой, так как мы изначально договорились, что он профессионально занимается политикой, а я – профессионально освещаю. Но вот Чубайс своим такого не позволял. А посему в перерыве меня вызвали к руководству, и Анатолий Борисович потребовал меня уволить, так как я превысила полномочия. Все мои попытки доказать, что ничего страшного не произошло и мы даже имеем маленькую сенсацию, что только пойдет партии на пользу, успехом не увенчались. Немцов некоторое время сидел молча, а потом так спокойно:
– Ладно, Толь, моя пресс-секретарь, я с ней и разберусь. Накажу, как считаю нужным. Иди, Лиль.