О такой вероятности никто из команды и не подумал. С тех пор, как чрезвычайный совет заочно и авансом амнистировал лазутчиков, мысли о возможной перестрелке благополучно покинули их головы. Но что, если существует сговор? Что, если есть приказ стрелять на поражение, а опубликованное на сайте ФСБ сообщение — лишь уловка, чтобы выкурить захватчиков из их укрытия?
— У нас заложники, и мы будем ими прикрываться, — декларирует Лоренц куда-то в пустоту. — Уж извините, ребят, — обращается он к опешившим служакам, испуганно жмущимся к стене.
Пленных выводят в коридор — здесь достаточно места для построения и компоновки. Их вытягивают в колонну по одному, освобождая ноги от пут, а руки сцепляя с руками впереди идущих так, чтобы импровизированные верёвочные спайки можно было при необходимости легко развязать. Тилль идёт на разведку: лифт на крышу не следует, так что приходится снова возвращаться на пожарную лестницу. Целых четыре пролёта — между пятым этажом и крышей есть необжитой чердак, выполняющий роль технического этажа. Люк заперт, но у Линдеманна ключи. Замок настолько заржавел, что на мгновенье босс уже теряет надежду с ним совладать — видно, что на крышу давно не выходили, вертолётной площадкой сто лет не пользовались, и даже снег с крыши не счищали, иначе замок поддавался бы легче. Наконец готово, и дождавшись, когда тяжёлая металлическая крышка люка с грохотом опустится на плоскую поверхность крыши, Тилль сам вылезает наружу. Выпрямившись в полный рост, он оглядывается, отряхивая ржавую крошку со вспотевших ладоней. Втягивает свежий воздух, дивясь его теплу — пахнет так, будто зима уже никогда не вернётся. Затерявшись в простых, приятных каждому человеческому существу ощущениях, он не сразу улавливает назойливый и нарастающий шум откуда-то снизу. Так и есть, с земли его заметили, и своими немолодыми глазами он не может видеть лиц, но точно уверен: все лица на площади — и те, что прячутся за масками амуниционных шлемов, и те, что открыты — обращены на него.
— Оо, вон, смотри, оу, еее, — разрозненные выкрики сливаются в общую сумбурную какофонию, и Линдеманн как ни силится, не может понять, вопль ли это поддержки или осуждения. Решив, что хватит ему в одиночку сверкать на всю округу своим жёлтым комбинезоном, он ныряет обратно в люк, а в спину ему несётся: — Уууээ!!!
Поднятый им шум достиг и ожидающих на этаже готовых к эвакуации лазутчиков. Диана торопится к ближайшему коридорному окну и, уткнувшись носом в стекло, с трепетом всматривается в ожившую толпу. Наверное так чувствуют себя рок-звёзды перед выходом на сцену многотысячного стадиона. Волнение, воодушевление, страх и драйв. Наплыв эмоций так силён, что отдаётся в желудке нервными коликами. Почувствовав резкую боль, девушка сгибается пополам, хватаясь одной рукой за живот, а второй — за подоконник.
— Диана, что с тобой? Ты сможешь идти? — Лоренц тут как тут, мнётся вокруг да около, не зная, с какой стороны подступиться. Он боится дотрагиваться до девушки — в его глазах она будто хрустальная: ткнёшь пальцем — и разобьётся.
— Дойду, куда денусь, — сквозь странную, полудурошную улыбку отвечает она, через силу выпрямляясь в полный рост. — Но вот как полечу, об этом я как-то не подумала.
Да уж, если её и в машине при скорости сорок километров в час укачивает до рвоты, то несложно представить, как её организм отреагирует на тряску воздушного судна. Сосредоточившись на собственных ощущениях, она не сразу замечает, что к гомону за окном добавились новые нотки. Звук идёт не снизу, а сверху, и это не человеческий звук, а машинный.
— Володька здесь! Все наверх! — кричит Тилль, и его голос зычным баритоном заполняет все коридоры на этаже.
На этот раз первыми пускают пленников, замыкают колонну те охранники, что пободрей, а самым последним следует уже окончательно вымотанный Кирилл. Четверо захватчиков шагают по бокам — так, что с какой стороны ни целься, попасть именно в них будет очень трудно. Карабкаться в люк со связанными руками тяжеловато, но всё же пленникам удаётся приноровиться и протиснуться в квадратный зазор. Когда первые узники появляются на крыше, толпа на земле заходится необузданными овациями. Сравнение с рок-концертом вновь мелькает в голове у Дианы, но самой девушке уже не так драйвово, как пятью минутами ранeе. Страх и тошнота заглушают воодушевление, и она лишь таращится себе под ноги, чтобы не оступиться и не упасть. Снизу орут и ревут, и вот плоскую поверхность крыши накрывает огромной чёрной тенью. Вертолёт заглушает и крики толпы, и голоса тех, кто в колонне. Тилль шевелит губами, морщась от нагоняемого винтами ветра. Ветер этот так силён, что почти сдувает с ног, а шум, его сопровождающий, не позволяет расслышать и слова из уст босса. Он не сразу понимает, что его не слышат, и, чтобы привлечь внимание коллег, принимается активно жестикулировать. Первым поспевает Флаке: Линдеманн что-то орёт ему на ухо, и тот уже спешит передать сообщение стоящей чуть поодаль парочке.
— Володька говорит, что здание не выдержит веса машины. Это грузовой военный вертолёт, а площадка рассчитана на посадку лёгких, шестиместных.
— Что же делать? — зрачки Риделя заполняют собой всю радужку, что само по себе им свойственно — расширенными зрачками Оливер обычно встречает наплывы ярости. Конечно он знает, что делать — грузиться на весу, по верёвочной лестнице, как в фильмах Бондианы. Но как же Диана? Одного взгляда на девушку достаточно, чтобы понять: воздушная акробатика — не её конёк. А что, если сорвётся? Или потеряет сознание от страха? Или её вырвет...
— Он постарается опуститься максимально низко, но рисковать не будет — даже едва задев крышу, машина может сложить ветхое здание, как карточный домик. Будем грузиться на весу. Верёвки в вертолёте есть, но их ещё нужно найти.
— Понял, — Риделю дополнительные пояснения не требуются. — Я заберусь первым и спущу верёвки.
Не дожидаясь одобрения, он принимается махать руками, задрав голову вверх. Пилот понимает его знак и идёт на снижение. Машина так велика, что едва не перекрывает собой половину крыши. Чтобы не быть задетыми или сдутыми винтовыми вихрями, вся колонна пятится, замирая в полушаге от самого края. “Не смотри вниз, не смотри вниз”, — шепчет Диана себе под нос, из последних сил борясь с нахлынувшим приступом акрофобии. Когда она открывает глаза, Оливера рядом уже нет. Зацепившись за трап — пилоту удалось накренить машину боком, — он подтягивается на руках и становится на нижнюю ступень уже ногами. Так он ползёт по ступеням, крепко вжимаясь в стальные рёбра лестницы, пока не достигает последней. Pезким рывком он оказывается внутри, сразу же исчезая в глубинах грузового отсека. Толпа внизу беснуется, пленники трясутся, как листы на ветру, Лоренц и Линдеманн не отрываясь всматриваются в поглотившую Риделя чёрную дыру фюзеляжа, а Диана приседает на корточки, крепко зажмурившись — её тошнит, у неё кружится голова и кажется, она уже теряет связь с реальностью. О том, что Оливер вернулся, она узнаёт по прокатившейся по толпе внизу волне одобрительного гула. Подняв глаза, она видит, как разлёгшийся на пузе и наполовину высунувшийся из открытой двери пассажирского отсека, Олли крепит к шасси плотный, перевязанный через каждый полуметр узлами канат. Вязать самому ничего не пришлось — канат военный, с надёжным металлическим креплением на конце. Он выдержит — в этом сомнения нет, но выдержат ли пленники такой экстремальный подъём? Диана — точно нет: она сама себя уже в этом убедила и сейчас сидит, приземлившись задницей на крышу и зарыв лицо в колени. Как маленький ребёнок в протесте “я никуда не пойду”. Но пока до неё и дела никому нет. Линдеманн отрезал верёвку, скреплявшую возглавляющего колонну пленника с последующим, и подтолкнул первопроходца к спущенному канату, чей конец уже вовсю гуляет по грязной поверхности крыши.
— Первый пошёл, — кричит кто-то снизу, и толпа разражается свистом и воплями.
— Началось, — шепчет Диана и, опустившись на пол и свернувшись клубочком, отключается.
— Смотрите! Там Данька! — Дианин отец вдруг подскакивает с дивана, тыча пальцем в монитор компьютера. Он прав — на видео его дочь, и на то он и родитель, чтобы разглядеть её в мелкой сумбурной точке где-то в верхнем углу экрана.
Интернет заполонён видео с места события, как любительскими, так и профессиональными. Прознав о бегстве того, кто ещё вчера обещал им расправой, а теперь, скорее всего, исчез навсегда, местные журналисты застолбили позиции у здания Управления ещё с восьми утра. Федеральные тоже подтягиваются: аэропорта во Мценске нет, да и воздушное пространство заблокировано в связи с чрезвычайной ситуацией, и репортёры добираются в город из других регионов по земле. Видео, растянувшееся во весь экран, передаётся в режиме реального времени, но качеством не отличается. Кто-то из протестующих снимает происходящее на крыше на айфон, и по трясучке в кадре заметно, что “оператор” уже порядком утомился держать аппарат на вытянутой руке. Но надеяться на то, что появится видео получше, не имеет смысла: как на зло возле здания почти нет деревьев, как нет и домов по соседству, и зрителям приходится наблюдать картинку глазами задравших головы стримеров, то есть — снизу вверх.