— Прекрасно выглядишь, мой мальчик, — чуть помедлив, хозяйка позволяет гостю разуться и пройти внутрь квартиры.
— Ты тоже, только... — Стас завистливо осматривает мощную рельефную грудь, идеальный пресс и объёмные, атлетичные мышцы плечевого пояса Фрау. Тоненький кардиган на голое тело позволяет разглядеть всё это великолепие в мельчайших деталях.
— Только что? — Фрау оборачивается, и, поджав тонкую верхнюю губу, в упор смотрит на парня. — Тебя что-то смущает?
Стас чувствует неудобство и неуклюже пытается оправдать свою опрометчивую реплику:
— Фрау, ты не думай, я не хотел тебя обидеть. Просто я всегда думал, что такие, как ты, накачивают сиськи, а не качают бицуху.
— Такие, как я — это какие? — И, не позволяя раскрасневшемуся гостю окончательно сгореть от смущения, она добавляет: — Не беспокойся, милый, Фрау Шнайдер невозможно обидеть. А с герром Шнайдером ты пока ещё не знаком. — Она жестом увлекает гостя в сторону стальной лестницы.
С кем? Герр Шнайдер — её муж? Стас не решается задать вопрос вслух и покорно следует за хозяйкой.
Они спускаются на первый этаж — туда, где Стас и Диана когда-то проходили собеседование с Ольгой. Окна плотно завешаны, помещение уставлено коробками.
— Вчера доставили. Это мебель. Здесь, на комбинате, мы будем производить такую же, — Фрау умело распаковывает одну из коробок. — Всё в разобранном виде, как в Икее, только со вкусом. Раз-два взяли. — Она набирает деталей предположительно будущей кровати в охапку и виртуозно закидывает их сквозь люк в потолке на второй этаж. — Чёрт! Так мы и до китайской пасхи не управимся!
Немного подумав, мужчины решают разделить обязанности. Фрау будет разносить детали по нужным комнатам, а Стас, уже на месте, собирать из них мебель. Дело пошло быстро, однако, фронт работ кажется необъятным. Через час Фрау, на правах хозяйки, объявляет перекур.
Обa сидят в гостиной Линдеманновской бабушки. Пара банок холодного пива приводят Стаса в чувства — ему уже начало было казаться, что конструкторская деятельность сводит его с ума. Фрау включает один из компьютеров в комнате с балконом и ставит музыку. Led Zeppelin – Kashmir: Стас моментально узнаёт классическую композицию по первым аккордам. Неожиданные музыкальные предпочтения загадочной Фрау в очередной раз заставляют его удивиться.
— Это любимая песня Пауля, — поясняет она, — Я всегда её слушаю, когда скучаю по нему. Он даже написал свою песню под влиянием этой, Mein Herz Brennt называется.
— Пауль? Кто это? — нерешительно интересуется Стас.
Фрау подзывает его к монитору компьютера, и, пролистывая картинки из папки с фото, наконец, останавливается на одной и разворачивает её во весь экран. На фотографии — невысокий подтянутый брюнет с пронзительными синими глазами и обезоруживающей улыбкой. Ладный оголённый торс симпатичного незнакомца перехвачен ремнём от гитары.
— Это — Пауль. Любовь моей жизни. Мы с первого класса сидели за одной партой и были лучшими друзьями. А классу к девятому я стал ловить себя на мысли, что хотел бы быть для него больше, чем другом. Но я так боялся его потерять, что молчал до последнего. Всегда буду помнить тот день — наш выпускной. Мы оба в костюмах, с цветами в петлицах, такие счастливые, такие красивые, и вся жизнь впереди! Когда толпа вокруг уже обратилась в бесформенную пьяную массу, я затащил его в подсобку кладовщика и признался во всём... — Фрау снова поджимает накрашенную верхнюю губу, отводя взгляд от монитора.
Напряжённую паузу заполняют лишь звуки музыки.
— И что? — заинтересованно подаётся вперёд Стас. — Что он ответил?
— Тебе правда интересно, мальчик мой, или ты просто пытаешься быть вежливым? — Фрау смотрит ему прямо в глаза и грустно улыбается.
— Мне правда интересно, — сказал Стас и не соврал.
— А ты сам как думаешь, что он ответил?
— Ээ, отверг? — Стас снова краснеет. Ну что за глупое слово — “отверг” — что за нелепый пафос!
— Нет, — голос Фрау смягчается, и всё её могучее тело будто бы оттаивает, меняя напряжённую позу на более расслабленную. — Он внимательно меня тогда выслушал, обнял, честно объяснил, что против природы не пойдёшь, а в его природе — страсть к женщинам, но я всегда буду его лучшим другом, его самым близким человеком... Вот такой он, майн шац, моё золото, мой Пауль. — Она слегка касается монитора губами, оставляя на нём нечёткий отпечаток своей помады.
— И вы до сих пор общаетесь?
— Естественно. Наша шестёрка навсегда вместе. Некоторым ребятам пришлось расстаться со своими жёнами, детьми, родителями... Того требовала их же безопасность. Но друг с другом мы не расстанемся никогда. Если только кто-то из нас умрёт... — Фрау закрывает окошко с фото на компьютере, но оставляет музыку. В плэйлисте — вся классика рока.
Оба возвращаются к работе. Стас не может не отметить, насколько легко Фрау таскает тяжеленные коробки с этажа на этаж — словно играючи. Он очень силён, эта Фрау! И он ему интересен, даже если он — это она. Ближе к полуночи, спустя долгие часы физического труда, с перерывами на перекус, перекур и пиво, основная работа остаётся позади. Шесть комнат — по две на каждом этаже — обставлены мебелью и готовы принять постояльцев.
— Мелочами я займусь сам. Мальчикам ещё понадобится постельное бельё, полотенца, посуда и прочее бытовое барахло. Всё же, зимовка в ваших широтах — тот ещё экстрим! — Фрау открыто и искренне улыбается, и Стас замечает ровную белизну её безупречных зубов. — Не смею больше тебя задерживать, мальчик мой. Ты мне сегодня очень помог, — она протягивает гибкую ладонь с наманикюренными тонкими пальцами для прощального рукопожатия.
Рукопожатие это крепкое, но не грубое, кожа у Фрау неожиданно нежная и мягкая. Стас с полсекунды наслаждается сухим теплом её прикосновения.
— До свидания, Фрау, — и вот, он уже в дверях.
— Ауф видерзейн, Станислав, — её рельефное бледное лицо исчезает в дверном проёме.
Стас привычным уже маршрутом бредёт до памятника Толстому, без наушников. Сегодня фоном его мыслям с поверхности его памяти играет приставучий струнный проигрыш из Kashmir’а.
====== 11. А девочка созрела (Оливер во сне и наяву) ======
На протяжении нескольких дней ничего не происходит, и Диану уже начинает утомлять унылое течение офисных будней. Хотя, в целом, на комбинате потихоньку складывается какая-то деятельность, контрастирующая со скупыми на корпоративные события неделями предыдущего месяца.
Бабье лето, заметно припозднившееся, играет в городе Мценске яркими красками. Наслаждаясь последними тёплыми лучами тусклого октябрьского солнца, люди сбрасывают плащи и куртки, временно меняя их на толстовки и жакеты. Сквозь окно приёмной Диана смотрит на красные кленовые листья, устилающие землю внутреннего дворика густым покрывалом, и ловит в себе ощущение того, что вот-вот что-то должно произойти. Новая, непредсказуемая глава её жизни пугает, манит, не отпускает, и она уже совсем рядом.
К полудню приходит е-мэйл от Ольги. Текст краток: “Скачай прикреплённый файл, изучи и никому не показывай. И ничего не бойся. О.” В прикреплённом файле досье на Кречетова: подробная биография, семейный фотоархив, история продвижения по карьерной лестнице, информация о жене и детях, а также о ближайших подельниках. И главное: что он любит, что не любит, что и вовсе ненавидит — теоретический инструктаж по соблазнению. Диана всё ещё не готова свыкнуться с мыслью, что ей придётся быть с этим жирным, старым, мерзким и самодурно-жестоким мужланом. Если, конечно, у неё всё получится в точности, как Тилль и компания на то рассчитывают. Хоть бы не получилсь... Вот бы ничего не получилось!
Контора живёт своей жизнью. Бухгалтерия оплачивает присылаемые из Маньчжурии счета, поставщики отгружают заказы, недавно набранный штат рабочих обустраивает новенькие цеха под профессиональным руководством штатного оператора. Фуры с грузами всё прибывают — благо, территория комбината и количество складских помещений позволяют принять всё. Тилль проявил настоящий немецкий педантизм: он спланировал весь процесс запуска предприятия в мельчайших деталях, уже невозможно представить, чтобы этот человек хоть в чём-то полагался на авось, даже несмотря на недавние проблемы с поставщиками. Кажущаяся надёжность Тилля слегка успокаивает девушку. Значит, он и её не подведёт.