Шнай прерывает рассказ, давая Стасу время переварить услышанное, и, сделав глоток давно остывшего зелёного чая из стоящей тут же, на подоконнике, кружки, продолжает:
— Лоренца мы тогда долго выхаживали; он несколько недель из дому не выходил, но мы решили, что отныне он — наш подопечный. У бабки его, как оказалось, не было денег даже на новые очки, но мы всё организовали, помогли, чем могли. Круспе-то рос богатеньким мальчиком и лихо разводил родителей на баблишко. А у Риделя и Линдеманна тогда начались проблемы с полицией, но в силу их возраста, разбирательства эти ни во что серьёзное не вылились. Тилль ещё с первого класса проявлял себя лидером — в школе перед ним заискивали, стремясь заручиться его поддержкой. А вот Олли после того инцидента обрёл славу настоящего школьного отморозка, его тупо боялись до дрожи в коленях и обходили за версту. Наша компания потихоньку начала обретать авторитет среди сверстников, по мере взросления, распространявшийся всё дальше за пределы родной школы. Кстати, скоро мы поняли, что не прогадали, взяв шефство над Флаке. Он очень быстро прокачивал свои навыки в плане программирования и работы с компьютерной техникой — в ту эпоху подобных самородков было не много! К старшим классам он уже вовсю писал приложения на заказ, неплохо зарабатывал, а на вырученные деньги скупал маленькие конторки своих конкурентов. К двадцати у него уже был свой мини-конгломерат, а потом... В общем, если бы не Лоренц — никого из нас здесь бы сейчас не было. У него большие планы, большие возможности и он очень сильно ненавидит плохих парней.
— Круто у вас, прям хоть сериал снимай! — Стас зачарованно смотрит на безмятежное лицо Шная. — А как же Пауль? Почему он не здесь, не с вами?
— Ну, он у меня творческая натура... то есть не у меня, а в целом — думаю, ты понял. С группой играет, альбомы записывает — не Бог весть что, но в этом вся его жизнь. Гитара, концерты в клубах, поклонницы... Но я притащу его сюда, будь уверен. Я скучаю. Ты понимаешь? Я скучаю по нему, а он по мне — нет.
— Откуда ты знаешь, что нет? — Стасу хочется хоть как-то взбодрить своего вновь погрустневшего собеседника.
— Чувствую. Но, не важно, заболтались мы. Пойдём-ка проверим, как там наши алкоголики — квартиру ещё не разнесли?
Оба покидают уютную кухню и ещё некоторое время делают вид, что разделяют всеобщее веселье, присоединившись к компании. На дворе уже глубокая ночь. Диана и Ольга разъезжаются по домам на такси, Тилль и Флаке просто отрубаются, решив вздремнуть на пáру, не покидая излюбленного кресла, Оливер по-прежнему зависает в лэптопе — кажется, происходящее вокруг его и вовсе не касается. Стас тепло прощается со Шнайдером и тоже спешит домой.
О том, как быть с тем, что его очень заводит фальшивая женщина, но совсем не заводит реальный мужчина, он подумает когда-нибудь потом, не сейчас.
====== 13. Мата Хари выходит на тропу войны (Разведка и Хэллоуин) ======
Субботнее утро у Дианы не задалось. В одиннадцать она должна встретиться с Оливером в офисе — в выходные там крайне немноголюдно, и им никто не помешает со всей серьёзностью погрузиться в процесс подготовления плана по внедрению Дианы в окружение Кречетова. Ещё с вечера она приготовила яркое длинное платье в фольклорном стиле, укороченную кожаную куртку, украшенную множеством декоративных заклёпок, и ковбойские полусапожки. Ночью она представляла себя эдакой богемной дивой, входящей в залитую дневным светом приёмную и сражающую непроницаемого Оливера наповал. Что вообще ему надо? Может быть, ему просто не нравятся девушки с формами? Она — не худышка и не толстушка, своей фигурой довольна: узкие плечи, приподнятая грудь уверенного третьего размера, плоский живот, округлые, но подтянутые бёдра, стройные колени и тонкие щиколотки. Такой она видит себя сейчас, стоя перед ростовым зеркалом в одних пижамных шортиках. Образ дополняют светло-рыжие волосы до попы — она подравнивает их два раза в год, но состричь длину пока не решается. Жалко. Привычка. Да и всем на зависть! Но мечты об идеальном луке омрачаются пока ещё не сильными, но уже ощутимыми тянущими болями внизу живота и в пояснице. Месячные нагрянули очень некстати, и на этот раз — по-настоящему. Укомплектовав сумочку тампонами, прокладками и обезболивающими, Диана раздражённо морщится. Трудный будет денёк.
Ровно в одиннадцать она появляется в дверях приёмной. Оливер уже ждёт. Он всё же окидывает девушку быстрым оценивающим взглядом, но, как и прежде, выражение его лица не говорит ни о чём. Человек-сканер. Может, он и не человек вовсе?
— Доброе утро, Диана, я приготовил чай. Присаживайтесь, — он вежливым жестом придвигает ей стул, а сам садится рядом.
Два часа они изучают досье Кречетова. Всё это Диана уже видела, но на этот раз Оливер снабжает каждое фото развёрнутыми комментариями. Такое ощущение, будто он всю жизнь посвятил изучению биографии несчастного генерала! И когда только успел? Диана уже давно перестала концентрироваться на словах Олли, всё её существо сейчас подчинено лишь стремлению держать собственную мимику под контролем. Боли нарастают, провоцируя чувство, будто ей в матку зашили живого котёнка, который отчаянно борется за жизнь, прокладывая себе путь к свободе клыками и когтями. Если расслабиться хоть на минуту, лицо немедленно скривится в гримасе боли — девушке хорошо известна непроизвольность мимических проявлений в такие моменты. Поэтому расслабляться нельзя: Оливер сидит совсем рядом, лицом к лицу они взирают на монитор его лэптопа. Боли становятся невыносимыми, вдобавок, Диану посещает опасное предчувствие протечки — макси-тампон как основа, да макси-прокладка в качестве подстраховки, плюс плотные колготки, не позволяющие всей этой конструкции двинуться с места, но эксцессы возможны и при соблюдении всех мер предосторожности. На память приходят несколько неприятных случаев из жизни, и Диана издаёт тяжёлый мучительный выдох. Последний раз ей так же сильно хотелось подорваться с места и сбежать, когда она, ещё в пору работы в администрации, по поручению начальства, была вынуждена посещать курс лекций по биологической опасности тропических болезней.
Оливер, кажется, ловит её настроение:
— Давай сделаем перерыв?
— Да, пожалуйста! — Диана незамедлительно, и, в то же время неторопливо встаёт со стула, хватает свою сумочку и покидает приёмную. В голове крутится лишь одна мысль: “Только бы не протекла, только бы не протекла!”.
Едва зайдя за угол, она переходит на бег и нездоровым галопом несётся в туалет. Должно быть, Оливер прекрасно слышит скорый цокот её сапог по пустому коридору — плевать. В туалете первым делом она осматривает свою попу в зеркале — цветастое платье остаётся чистым. Фух! Следующий шаг — принять таблетку пенталгина. Она подействует через двадцать минут и немного уймёт боль на ближайшие три-четыре часа. Потом придётся принять следующую. А вечером надо будет обязательно выпить: несколько стопок чего покрепче облегчат физическое состояние, пусть даже вкупе с обезболивающими и грозят медикаментозным циррозом. Диана заходит в кабинку, вооружившись свежей порцией средств женской гигиены. В трусах беда — нитка тампона уже насквозь, как фитиль от заряда, который вот-вот взорвётся. Ещё минут десять, и случилось бы непоправимое — вовремя она сбежала.
Вскоре девушка уже курит во внутреннем дворике, нервно переминаясь с ноги на ногу, пытаясь утихомирить спазмы и болезненный озноб в конечностях. Оливер с интересом наблюдает за ней сквозь окно приёмной, но она его не замечает.
В понедельник Диана отправляется в офис Кречетова. Без записи, без предупреждения, облачённая в скромное серое платье с баской и не имея чёткого плана действий. На разведку. Секретарь — молодой парень с военной выправкой — не спешит её пропускать. Диана искусно изображает дурочку:
— Разве не затем господин Кречетов открыл приёмную, чтобы общаться со своими электоратом? Я представляю группу избирателей...
Секретарь не дослушивает её, на минуту исчезает в кабинете босса, и вскоре появляется вновь, приглашая девушку зайти, однако, у самой двери в кабинет останавливает, решительно преградив дорогу: