— А ты уже сдала свои? — спросила она.
— Но… Эльза вырастет, будет кататься.
— Даже Кетрин Крац (наша олимпийская чемпионка) принесла свои лыжи для фронта, ты не слышала? А ты жалеешь, для наших солдат жалеешь?
Когда-то мы сидели за одной партой. Лени давно уже состоит в Союзе немецких девушек. А мой отец умер в лагере из-за антинацистских разговоров. Странно, что мы все еще подруги.
— Сейчас идет война, — говорит мне Лени, — от нас с тобой тоже зависит, когда она кончится. А Эльзе лыжи могут и не понадобиться.
— Почему? — спрашиваю я.
— Потому что она болеет. Может быть, она умрет. Ты сама мне сказала.
И это говорит мне подруга.
Дружба — странная вещь.
Глава шестая
Ампутация
Раненых было все больше, и приходилось делать много операций. Хорошо, что у Гюнтера есть ассистенты. Один из них, Йозеф, до войны работал в транспортном агентстве. После отпуска он сказал Гюнтеру, что видел своего начальника, и тот заявил ему, что когда кончится война, то он, разумеется, возьмет Йозефа обратно на работу. Но платить будет только половину прежней зарплаты.
— И, знаете, почему? Я, говорит, раньше думал, что ты очень умный. И тебе надо платить много. Я ошибался. Умный человек, говорит, не может провести всю войну на фронте — он бы нашел себе лучшее применение. Каково?! Так что мне невыгодно, чтобы эта война заканчивалась.
Гюнтер засмеялся. Но смеяться можно было позволить себе, только пока не кончится сигарета. Впереди еще три операции. Отдыхаешь только когда выскочишь из полевого госпиталя на несколько минут — выкурить сигарету. Сигарету приходится держать пинцетом, чтобы ничем не заразиться. Сегодня опять придется ампутировать. Повреждены не только кости, но и мягкие ткани, слишком большой риск возникновения гангрены. Раньше, в самом начале войны, Гюнтер каждый раз долго решался на ампутацию, — думал, можно ли пойти на риск и обойтись без нее, представлял жен, к которым их мужья вернутся уже на костылях. Теперь эти решения принимались за минуты. Гюнтер больше не думал о чужих женах. Неизвестно, чем закончится эта война. Солдат на костылях или с ампутированной рукой, все-таки может воевать. Нельзя было рисковать ничьей жизнью. Для этой войны уже не хватает людей.
Глава седьмая
Карикатуры
С самолетов сбрасывали калек. Только не живых, а нарисованных. Они были изображены на листовках. Вместе с красивыми женщинами. Немецкие, русские, английские, американские листовки, — все они были похожи. В них говорилось о том, что пока ты проливаешь свою кровь на фронте, те, кто послал тебя на эту войну, спят с твоей женой. Роскошная женщина с вьющимися белокурыми волосами, в сладострастной истоме закинувшая голову, отдающая свое тело поцелуям американского джентльмена… Красивая, красочная картинка, вспышка радуги посреди войны. Надпись: «Джентльмены предпочитают блондинок». Но переворачиваешь листовку, и там уже никакой радуги, серый фон, безногий калека в военной форме — то, каким ты можешь стать на этой войне. И надпись: «Но блондинкам не нравятся калеки».
Некоторые листовки можно было читать как книги. Листовки-комиксы. Только в дрожь бросает от таких комиксов. В немецких листовках для американцев нарисованным людям давались имена. Богатый еврей Самуэль Леви, похотливый банкир, задирающий платье твоей жене, которая работает у него секретаршей за 60 долларов. Вот они лежат вместе…Банкир с сигаретой в зубах, читающий газету, и рядом с ним — твоя уставшая жена, уснувшая после того, как ей после долго рабочего дня пришлось удовлетворять похоть Самуэля Леви, делающего капитал на войне.
На следующей картинке зловещего комикса — муж, безногий калека, которого случайно встречает вышедшая из машины Самуэля героиня листовки. «Теперь она знает, за кого воюет ее муж и все остальные». Немцев хотели убедить, что пока они на фронте, спят как раз с их женщинами. Вот рука эсэсовца, того, кто остался в тылу, лезет под платье женщины, закрывшей глаза. Ее грудь уже обнажена, и он похотливо любуется ею из-под очков. Большая, жирная рука, срывающая ее чулки. «Для нас на фронте — смерть и тревоги. Нашими женщинами пользуются другие», — авторы листовки говорили от имени всех немецких солдат, «разделяя» с ними беду прелюбодеяния их жен. Чтобы заставить вернуться домой ревнивых солдат, враги изображались на листовках как обманутые герои. Вот немецкий солдат в окопах, нарисованный русским художником. Красивый, мужественный, полный гордой силы, а на другой части листовки его жена и насилующий ее тыловой эсэсовец, похожий на жабу. Которого за штанину пытается оттащить маленькая девочка — дочь погибающего бесславно солдата. Война становилась все более ожесточенной. Слишком у многих дома остались жены. И ревность приводила в ярость больше, чем вражеские пули. Солдаты всех армий торопились убить врагов, чтобы вернуться домой. И узнать: — правда ли их жены изменяют им.