______________ ** Царица Меб - фантастический персонаж английских народных сказаний. Имя данной феи - кельтского происхождения. Согласно народному поверью, она облегчала рождение снов. Согласно другому поверью - подменивала новорождённых младенцев оборотнями.
Никто не может дать гарантий в том, что при чрезмерном воспевании данных "вещей" и при активном стремлении к ним они не приобретут когда-нибудь способность Василиска***. Дьявол во всех религиях - наименее ограниченная тварь; он обладает избытком активности и силы. Поэтому, если человек не хочет утратить веры и достоинства, то он должен подумать о мере своего стремления к различным идеалам.
______________ *** Василиск - сказочное чудовище, чей смертоносный взор, по преданию, убивал одним своим взглядом.
Но где вообще эти счастливцы, особенно в то время, которое, пребывая в разладе со своим прошлым, не в силах найти прорыва в другую, более истинную эпоху. Ведь человек не только стремится закрыться крышей своего дома, орбитами планет и циклами Млечного пути, но и спрашивает: а что дальше?
Однако во все времена люди предпочитали сумерки солнечному дню, не понимая, что именно в сумерках являются призраки. Стоны, извлекаемые ими, похожи на стоны мандрагоры****. Когда её вырывают с корнями, то образуется звук, ввергающий человека в безумие. Абсолютная Свобода, любовь - это такие призраки, от ужаса которых можно сойти с ума во тьме. Нередко люди в свой последний миг прощания с любовью бывают счастливы и веселы. Но это лишь глубочайшая констатация того факта, что наша "земная вечность" не может быть абсолютно полной и до конца Божественной. Ведь, будь эта жизнь Божественной, полностью прекрасной и свободной, от неё не было бы никогда избавления и человек, таким образом, никогда бы не смог стремиться к новому. В противном случае следовало бы признать абсолютно несостоятельными любые попытки освобождения от мира (но они есть!)
______________ **** Существовало мнение, что корень мандрагоры (растение, встречающееся в южных странах) имеет сходство с фигурой человека. Отсюда и произошло то суеверие, что корень мандрагоры обладает некоторыми человеческими свойствами (например, когда его вырывают, он будто бы испускает человеческие стоны).
Результат нашего прежнего социального и духовного развития сегодня приходит в противоречие с самой действительностью. Это развитие нашло своё завершение в следующей мыслительной посылке: на человеческом разуме процесс творения завершился, что нет существа совершеннее человека. Но мы видим то, как этот чисто просветительский взгляд даёт трещину, что человек вновь и вновь размыкает круг событий. Над природой и её однообразным круговоротом воздвигается новый мир. Так, вместо индивида мы застаём человеческий род, духовную жизнь, которая постоянно рождает нечто новое. Наш земной мир, таким образом, не укладывается в тот тезис, согласно которому конечной целью творения является человек. В самом последнем содержится первопричина этого нового движения, постепенно возвышающегося над природой.
Но каким же образом именно человеку оказалось по силам в буквальном смысле этого слова поставить всё под вопрос и именно в тот момент, когда это Всё должно было, наконец, достичь единства? Каким образом сегодня человек оказывается в состоянии вызывать новое социальное и духовное напряжение?
Постановке всех этих вопросов мы во многом обязаны Шеллингу, который в своей "Философии откровения" их высветил наиболее рельефным образом.
Истинный смысл жизни человека как творческой личности заключается в том, что он должен найти в себе от вечности потенцию, волю, воспламенённую его желанием к действию. Природа этой воли ничем не ограничена, а потому бессильна. Она - всего лишь материя. Причины, приводящие к её возникновению, не те же самые, что вызывают появление формы. Материя безгранична и нуждается в отличие от формы в независимой от неё причине.
Вышеизложенным можно объяснить и давнюю традицию учения о сверхматериальной природе человеческой души. Дух - это не вещь в смысле чего-то свершённого, а всего лишь "звенящая свобода" или "абсолютная подвижность". И всё же эта свобода есть свобода условная, ограниченная. Она существует до тех пор, пока человек остаётся в согласии с космическими потенциями. Но быть в согласии - это значит занять положение той "золотой середины", которая находится между потенцией бытия и потенцией небытия. Каждый волен выбрать любое решение, но лишь тот достигнет подлинной славы, кто не станет абсолютизировать ни силу любви, ни силу смерти.
Достоинство человека, следовательно, состоит в том, чтобы делать не всё, что можно сделать, т.е. приобрести привычку думать о социальных и нравственных последствиях своих деяний. В этом мире, который пребывает в напрасных поисках прекрасной и конечной цели и который порождает никогда не проходящее ложное время, один лишь "внутренний человек" всё ещё продолжает каким-то образом существовать во всех нас. Но всякое стремление реализовать заключённые в этом "человеке" потенции составляет, тем не менее, тот "недосягаемый идеал" (термин Фихте), который никогда не будет осуществлён в действительности. Вместе с тем невозможно быть "счастливым при условии грозящего завтра нуля" (Ф.М. Достоевский. "Дневник писателя"). Признавая всю плодотворность идеи стремления к лучшему будущему, следует быть осторожным в своих желаниях.
Я. Бёме где-то замечает, что желание именно жаждет, чтобы оно было; оно не духовно, а материалистично, поскольку хочет иметь, владеть, наслаждаться. Но всякое владение и наслаждение каждый раз заканчивается скукой, усталостью. Поэтому человек стремится к перемене владения, но в сущности он стремится к тому, что только под другим названием сохраняет свой приятный и "сладкий запах" (В. Шекспир. "Ромео и Джульетта").
В своей жизни мы иногда приближаемся к той пограничной черте, где всё кажется бесцветным, где смолкают любое чувство и любая страсть, где всё, следовательно, оказывается постылым до такой степени, что уже не может являться источником энергии. В эти жизненные мгновения человек оказывается как бы поставленным на вершину, где обладает силой свободного продвижения как к новому и неожиданному, так и к тому, чтобы примириться с существующим. Но истинная вера и достоинство человека заключаются как раз в том, чтобы он под толстым слоем "праха земного" умел отыскивать ростки "вечно зелёного и цветущего берега вечности" (Ф. Мархейнеке. "Речь на могиле Фихте"). При этом мы согласны с той точкой зрения, согласно которой время не гомогенно вечности, но положено наряду с ней как иное (Св. Августин, Шеллинг).
Вечно то, что никогда не может надоесть, что не потребляется до конца, а, следовательно, постоянно и непрерывно "осваивается". Не знать меры в этом освоении, хотя наш земной предел при этом исключительно мал - это Божественно. Многие вещи, говорит Аристотель в "Никомаховой этике", нравятся лишь до тех пор, пока они новы, а потом уже не так. По этой же причине мысль сначала увлечена и деятельна в новом предмете (например, когда вглядываются в лицо нового человека, стремясь его узнать), но после деятельность бывает не такой уж напряжённой. Напротив, она часто становится небрежной, а потому тускнеют и все наши наслаждения. Лишь некая духовная жизнь, не знающая меры в великом, но в то же время совершающаяся не в отрыве от здравого рассудка, может явиться таким "делом-действием" (Фихте), которое каждый раз будет пробуждать новые потенции, а вдохновение не будет при этом скользить по поверхности, воздействуя то на одну, то на другую сторону нашей души.
Творческое вдохновение охватывает человека мгновенно и всеобъемлющим образом. Желать и верить в него всеми своими силами - вот та цель, ради которой все мы существуем.
Нам не дано любви, которая обняла бы собой всё человечество, т.е. в сущности религиозной любви. Все люди разные и интересы их также различны. Стремиться сделать всех счастливыми - всё равно что заставлять всех после кровавой бойни мирно дремать. Чем человек становится счастливее, тем легче его погубить. Мысль [например, о всеобщем счастье], говорит Гёльдерлин в своём романе "Гиперион", которая "должна бы исцелять боль, сама заболевает". Такова глубокая скрытая диалектика жизни и мысли!