– Вон идет фельдфебель Вегенер! – предупредил своих подчиненных унтер-офицер Лауперт.
– С четырьмя солдатами из группы управления ротой, – добавил Грунге.
Не доходя нескольких метров до пулеметного гнезда, группа остановилась и окликнула старшего наряда. Когда унтер-офицер Лауперт, переговорив, вернулся к пулеметному расчету, он многозначительно ухмыльнулся и сказал:
– Господа, похоже, нам с вами придется взглянуть, как выглядит этот кирпичный завод изнутри…
– Это значит…
– Это значит, что нам с вами предстоит пробраться к печи для обжига известняка и разведать, есть ли там иваны. Печь для обжига кирпича прикроет нас с фланга, и мы сможем незаметно выйти к Миусу.
Не тратя понапрасну слов, унтер-офицер Лауперт стал готовить группу к разведывательной вылазке. Когда сгустился вечерний сумрак декабрьского дня, они двинулись в путь. Держа пулемет на изготовку, Браше пробирался за полуразрушенными складами к южной части обжиговой печи. Под ногами солдат скрипел снег. За спиной у него раздавалось хриплое дыхание его товарищей. Через некоторое время они подошли к длинному зданию для сушки кирпичей. Кирпичное крошево противно хрустело под подошвами сапог, красноватая пыль поднялась в воздух. Сердце у Браше тревожно колотилось, подступая к горлу.
Впереди раздался какой-то шорох. Трое пулеметчиков замерли на месте, не смея ступить ни шагу. Из-под кучи хлама появилась небольшая тень: кошка! Увидев людей, она мяукнула, прыгнула в сторону и пропала в темноте.
– Вперед! – прошептал унтер-офицер Лауперт, который между тем продвинулся вперед и теперь шел во главе группы. – Не отставать!
Они обогнули сушилку для кирпичей и за ее торцом увидели кольцевую обжиговую печь. Повинуясь негромкой команде, они приблизились к ее фундаменту и перебрались через гору битых кирпичей. И тут же Лауперт и Браше увидели впереди знакомые бесформенные силуэты людей в маскхалатах, один из которых чиркнул в этот момент спичкой.
– Пулемет к бою! – приказал Лауперт. – Кнайсель с другой «пушкой» – правее!
Оба пулемета были тут же установлены и изготовлены к бою. Неподалеку справа внезапно с грохотом обрушилась сложенная из кирпичей стена. Крутое немецкое проклятие повисло в воздухе, и красноармейцы схватились за оружие.
Из пролета кольцевой печи выскочили еще несколько советских солдат.
Заработал пулемет Кнайселя. От кольцевой печи ему ответили 72-зарядные пистолеты-пулеметы[12] русских солдат. Пули рвали дерево и крошили кирпич. Браше выпустил из своего оружия длинную очередь. Внезапно вспыхнув, в него уперся длинный бело-голубой луч прожектора.
Обер-ефрейтор перекатился направо и вместе с пулеметом успел спрятаться за склад с кирпичом. Поднялась туча пыли, кирпичная крошка трещала и скрипела под ногами. Забросив массивный ручной пулемет за спину, он вместе с товарищами скрылся в каком-то боковом проходе. Прижимаясь к земле, они поползли вглубь.
Огонь неприятеля из проема кольцевой печи усилился. Кнайсель отвечал им из своего пулемета.
– Нам надо обойти их! – крикнул Браше своим товарищам.
Всем составом пулеметного расчета, задыхаясь, добежали до конца цеха и уже хотели было выйти к кольцевой печи, как вдруг услышали топот множества ног, обутых в валенки, владельцы которых приближались к ним со стороны дымовой трубы и конторы директора завода. Пулеметчики бросились на пол, и Браше изготовил пулемет к стрельбе, развернув его туда, откуда должны были появиться люди. Из темноты слышались голоса, кто-то громко отдавал приказы.
Браше открыл огонь, поводя стволом пулемета слева направо. Шаги затихли, неясные фигуры врагов попадали на пол. Упали и взорвались несколько ручных гранат…
– В укрытие! – крикнул Браше своим друзьям.
Через несколько мгновений враги побежали дальше, спеша на помощь своим товарищам у кольцевой печи.
Пулемет Браше заработал снова. Гамбиц подавал патронную ленту. Грунге стрелял из трофейного автомата. Прямо перед ним в снег шлепнулась ручная граната. Не растерявшись, он мгновенно протянул руку, схватил дьявольское яйцо и швырнул его обратно.
Граната взорвалась, не пролетев и двух метров, почти оглушив Грунге. Но ее осколки, миновав ефрейтора, прошли выше него, лишь один срикошетировал от его стальной каски.
– Гранаты! – крикнул Гамбиц, свинчивая колпачок[13].
Секунда выжидания – и смертоносный снаряд, кувыркаясь, полетел в сторону врага.
– Перебежками вперед! – скомандовал Браше.
Они вскочили и бросились вперед по протоптанной тропинке, которая шла меж высоких сугробов. Теперь они приближались к печи для обжига известняка с другого направления. На бегу они увидели пламя, вырывающееся из дула пулемета Максима, который стрелял с кучи битых кирпичей. Навстречу им ударили автоматные очереди русских, и они бросились в снег.
13
Терочный запал немецкой ручной гранаты StiGr-24 (немецкое солдатское прозвище – «колотушка», советское – «толкушка») приводился в действие выдергиванием шнура с фарфоровой бусиной на конце, проходившего сквозь деревянную рукоятку гранаты, закрытую на конце металлическим колпачком с резьбой.