Конгресс США оставил рекомендации комитета без внимания. Но нашлись люди, готовые бороться с надвигавшейся опасностью.
Антифашистские организации продолжали проявлять бдительность. Несколько человек, в частности Ричард Роллинс и Джон Рой Карлсон, действуя по личной инициативе, бесстрашно прокладывали дорогу через растревоженные джунгли американского фашизма. Они [73] публиковали результаты своих исследований в периодической печати и отдельных книгах. На каждом шагу они наталкивались на следы немецкого влияния, на нацистскую партию, на германо-американский союз (Bund) - этот центр антисемитской пропаганды, на Эрфуртскую Weltdienst{39}, на отвратительных “международников” Розенберга, на Гамбургский Fichtebund{40}. Все эти органы оказывали то или иное воздействие на немецких подданных, итальянских фашистов, русских белогвардейцев, антисемитов, членов ку-клукс-клана, “рыцарей” различных “орденов”, на людей, которые считали себя чистокровными арийцами, а также на крайние элементы из католических и протестантских церковных кругов. В разноголосом хоре этих “птиц” ясно звучала общая злобная нота.
В мае 1938 года, как раз в те дни, когда чехи провели свою первую мобилизацию, в конгрессе США был создан новый комитет во главе с членом палаты представителей от штата Техас Мартином Диес. В январе 1939 года комитет представил свой первый доклад. Как сам доклад, так и проведенные до этого опросы свидетелей привлекли большое внимание. Все снова увидели, что представляет собой немецкая шпионская сеть. Были опубликованы подробные сведения о германо-американском союзе. Один из свидетелей показал, что руководитель секции союза, действовавшей в Лонг-Айленде, обучал своих подчиненных по немецким военным учебникам. Он говорил:
“В Германии возмущенный народ в конце концов восстал. То же самое случится и здесь. Это неизбежно. Когда такой день настанет, а ждать, по всей вероятности, недолго, мы должны быть готовы к боям за желательный нам состав правительства. Мы должны завоевать массы на свою сторону. Будут и драки и кровопролитие. Мы должны быть готовы сыграть свою роль”{41}. [74]
С 1 июля 1937 по 1 июля 1938 года в федеральное бюро расследований США поступило 250 заявлений на лиц, подозреваемых в шпионаже. В период с 1 июля 1938 по 1 июля 1939 года количество таких заявлений возросло до 1651. Нельзя сказать определенно, что во всех случаях речь шла о действительном шпионаже; однако приведенные цифры дают ясное представление о том, что встревоженная публика стала проявлять более высокую бдительность.
Состояние тревоги и настороженности было особенно характерным для населения стран, расположенных к югу от Рио-Гранде, то есть Мексики и других стран Центральной и Южной Америки. Там проживали миллионы людей итальянского и немецкого происхождения. Почти все итальянцы являлись тогда “ярыми сторонниками фашизма”, как отмечал лучший американский ежегодник, посвященный вопросам современной истории{42}. Можно ли было думать, что с немцами дело обстоит иначе? Над этим вопросом в 1938 году люди начали задумываться всерьез частично в связи с восстанием так называемых интегралистов в Бразилии; имелись основания думать, что данное восстание инспирировалось из Германии. Началась охота за зейсс-инквартами и генлейнами в Южной Америке, и она не была безуспешной. Ежедневные, еженедельные и ежемесячные периодические издания рассылали на места своих корреспондентов. Одна из книг выдержала за год три издания; ее автор Карлтон Биле сообщал довольно тревожные вести:
“Нацистская пропаганда достигла огромного размаха. Только в одном из районов Бразилии (в штате Риу-Гранди-ду-Сул) возникло до 60 нацистских организаций; каждая из них имеет связь с одной из подобных организаций в Германии”.
Ходили слухи, что Гитлер заключил секретный договор с диктатором Доминиканской республики, в целях усиления которой предполагалось расселить 40 000 немцев вдоль границы с Гаити. Биле скептически относился к россказням о том, что в [75] районе Панамского канала каждый японский рыбак является морским офицером, а каждый японский парикмахер - военным шпионом. Вместе с тем он считал, что “не следует сомневаться в эффективности действий гестаповской секретной службы, руководимой Генрихом Гиммлером, этим зловещим человеком с бегающими глазами и маленьким подбородком”{43}.
Ощущение нарастающей угрозы становилось все сильнее. Статистика показывала, что Германия развивала интенсивную торговлю со странами Южной Америки. В некоторых из этих стран развернули свою работу немецкие военные миссии. Не организовали ли немцы базы для своих подводных лодок на Канарских островах? Вашингтон обратился с этим тревожным вопросом к Лондону и Парижу. Не разработаны ли планы разрушения шлюзов Панамского канала? Ведь одна немецкая бомба могла нарушить работу этого жизненно важного пути между Тихим и Атлантическим океанами. Значительная часть южноамериканских воздушных линий обслуживалась немецкими самолетами и немецкими экипажами. Ходили слухи, что союзники Германии - японцы - имеют рисовые плантации в Колумбии и Коста-Рике, в двух часах полета от Панамского канала; эти плантации будто бы расположены на таких ровных участках местности, что их легко можно превратить в посадочные площадки для самолетов. В апреле 1939 года комитет американских юристов опубликовал сообщение о том, что немцы располагают военно-морской базой на побережье Перу. “Немецкие надводные боевые корабли и подводные лодки посещают эту базу, а нацистские часовые охраняют границы полученной немцами концессии”{44}.
Сумбурные тревожные вести!
В 1938 году (в год аншлюса и судетского кризиса) правительство США получило от государственного департамента ряд подробных сводок, в которых подводился итог тревожным дипломатическим сообщениям [76] об усилившейся немецкой и итальянской пропаганде в странах Южной Америки и о экономическом проникновении Германии в эти страны. Случилось так (хотя, в сущности, это не являлось случайностью), что первая сводка была выслана в день беседы Шушнига в Берхтесгадене, а вторая - в день захвата Австрии. Что будет, если немецкие колонисты в Латинской Америке “подготовят плацдарм для интервенции, а затем и для широкого вторжения из Европы?”{45}
Если бы это удалось немцам, то вытеснить их обратно было бы не так легко.
Командующий авиацией, входившей в состав армии США, заявил во всеуслышание, что в Южной Америке “имеются люди, сочувствующие Германии, такие люди могут подготовить аэродромы и накопить запасы бомб и горючего, чтобы передать их немцам, когда те попытаются захватить какую-то часть Южной Америки”{46}.
Лишь в те дни, когда кризис в Судетах достигал высшей точки своего развития, в Вашингтоне создали постоянный комитет для координации обороны Южной Америки. В него вошли помощник государственного секретаря (Самнер Уэллес), начальник штаба армии и начальник морских операций США. Американцы решили попытаться удалить немецкие военные миссии и немецких пилотов из Южной Америки. Были составлены оперативные планы на случай возникновения чрезвычайных обстоятельств. В начале 1939 года военная академия США (Army War College) получила секретное задание подготовить план оказания военной помощи Бразилии и Венесуэле. В апреле 1939 года Рузвельт заявил, что США “применят силу против силы, чтобы защитить неприкосновенность западного полушария”. За месяц до начала войны в Европе был одобрен первый из так называемых планов “Рейнбоу”, согласно которому приняли решение защищать территорию западного полушария до 10-го градуса южной широты [77] включительно. В качестве основания указывалось на “реальную опасность того, что страны оси могут обосноваться на определенной части территории Бразилии”. “В подобном случае для США возникла бы абсолютная необходимость добиться изгнания противника”{47}.