Согласно дополнительным свидетельским показаниям, становилось очевидным, что несколько месяцев тому назад некоторые немецкие подданные брали в аренду или покупали земельные участки, “расположенные вблизи казарм, полицейских участков, мостов, железнодорожных станций и разъездов, важных перекрестков шоссейных дорог, а также вблизи ремонтных мастерских, принадлежащих железнодорожным и автобусным компаниям”{228}.
Полиция арестовала одного немецкого подданного, картографа по специальности. При нем оказалась карта Голландии, “на которой было показано, как еще задолго до немецкого вторжения в Голландию пятая колонна готовила огневые позиции для артиллерии, обеспечивая тем самым удобный обстрел важных объектов”{229}. Этот человек располагал и картой района Монтевидео, на которой имелись пометки о военных объектах в самом городе и его окрестностях.
Серьезное волнение охватило правительственные органы. Складывалось впечатление, что пятая колонна вот-вот захватит власть.
7 июня на всех телеграфных станциях появилась военная охрана. Полиция приступила к обыскам по всему Уругваю. В окрестностях Монтевидео обнаружили “три немецких планера, парашют и разобранную радиостанцию”{230}. Из Аргентины пришли вести, что в провинции Энтре-Риос (близ города Сальто) в доме одного немецкого подданного нашли оружие. Военные караулы разослали на все маяки, пристани, пограничные таможни и [200] железнодорожные станции. Солдаты несли патрульную службу на основных шоссе. 13 июня парламент принял закон, налагающий запрет на все организации, опасные для государства. “Во избежание недоразумений”{231} немецкий посол объявил о роспуске всех немецких ассоциаций. Двенадцать немецких подданных были посажены под арест “в обстановке огромного возбуждения народа”{232}; арестованные подвергались изнурительным допросам, которые длились целыми часами. 17 июня 2000 студентов забросали камеями немецкое посольство.
В тот же день состоялось закрытое заседание парламента, на котором заслушали доклад комитета Брена; оно длилось 20 часов подряд. В конце, заседания было принято решение арестовать начальника департамента по расследованию преступной деятельности, который “систематически отрицал всякое утверждение о том, что планы нацистов представляют угрозу для Уругвая”{233}. Министр внутренних дел, который до 15 июня утверждал, что народ волнуется из-за пустяков, признал свою ошибку. Третий скептик, министр обороны, обратился теперь ко всему уругвайскому народу с призывом об организации добровольческого вспомогательного корпуса.
Стрелковые тиры, где народ мог бесплатно тренироваться в стрельбе, скоро оказались переполненными. Свыше трех пятых всего мужского населения, способного носить оружие, откликнулось на призыв министра. 20 июня на рейде в Монтевидео встал на якорь американский крейсер “Куинси”; его встретили с энтузиазмом. В огромной толпе, ожидавшей несколько часов под дождем прибытия корабля, слышались возгласы: “Да здравствует Рузвельт!”, “Да здравствуют Соединенные Штаты!”. Заявление американского посла о том, что Уругвай может рассчитывать на поддержку США, было встречено с восторгом. Над письмом немецкого посла, опубликованным во всех газетах, народ только издевался. В своем письме немецкий посол отрицал существование какого бы то ни [201] было заговора против Уругвая и утверждал, что Фурман ему совершенно неизвестен. Народ торжествовал. У людей появилось ощущение, будто они спасли свою страну, действуя с поразительной энергией и достойной восхищения солидарностью. “То были незабываемые дни”, - писал позднее Фернандес Артусио{234}.
Ни в одной другой южноамериканской стране летом 1940 года не наблюдалось такого сильного страха перед немецкой пятой колонной, как это имело место в Уругвае. Вместе с тем почти во всех республиках Южной Америки принимались те или иные меры против проживавших там немецких подданных, а также против всех других лиц немецкого происхождения.
В Бразилии сохраняли относительное спокойствие. Власти заявили, что нет никакой опасности со стороны пятой колонны. “Опасная самоуверенность”, - писала по этому поводу лондонская газета{235}.
В Аргентине, как уже упоминалось выше, в июне 1940 года у одного из немецких подданных обнаружили оружие. Полиция считала тогда, что готовится восстание. Летом 1941 года снова вспыхнула тревога. В июле парламент создал комитет по расследованию под председательством Дамонте Таборда. В августе арестовали свыше 30 немецких подданных. Осенью того же года комитет опубликовал четыре доклада (пятый вышел в свет в сентябре 1942 года); в них доказывалось, что подразделения заграничной организации немцев продолжают существовать, хотя и под другим именем. Они носят полувоенный характер и оказывают влияние на программы и учебные планы немецких школ, пропитывая их национал-социалистским духом.
В Чили в июле 1940 и июне 1941 года фашистскими элементами местного населения предпринимались неудачные попытки захвата власти. В августе 1941 года было объявлено о раскрытии заговора в южной части Чили, где находилось большинство немецких поселений. Ряд немцев подвергся аресту; при этом конфисковали 12 винтовок [202] и 50 000 патронов; на все нацистские организация наложили запрет.
Правительство Боливии в июне 1940 года отдало распоряжение расследовать деятельность немецких школ. Примерно через год, в июле 1941 года, немецкого посла в Боливии обвинили в подготовке государственного переворота. Послу помогал военный атташе боливийской дипломатической миссии в Берлине майор Элиас Бельмонте. В стране на короткое время ввели военное положение, немецкий посол был вынужден выехать из Боливии.
В Эквадоре один из штабных офицеров, полковник Филемон Борхас, в июне 1940 года выступил в газете с “сенсационными разоблачениями”, позднее он обращал внимание сената на слухи, циркулирующие с некоторого времени в Кито{236} - столице страны. Полковник указывал, что немецкие летчики, работающие на воздушных линиях “Седта”, по всей вероятности, наносят на карты все военные объекты; он отмечал также, что многие немцы заняли руководящие посты в жизненно важных для страны отраслях промышленности.
В Колумбии по распоряжению властей прекратила деятельность авиакомпания, самолеты которой обслуживали исключительно немцы; эта страна тоже проявляла настороженность. Однако не все считали ее бдительность достаточной. Американский журналист Корнелиус Вандербилт ужаснулся, когда увидел, что по соседству с рядом колумбийских аэродромов расположены немецкие земельные участки; он счел это “далеко зашедшей подготовкой к нацистскому вторжению”{237}.
В таких республиках Центральной Америки, как Коста-Рика, Никарагуа и Гватемала, в конце 1940 года издали распоряжения, обязывающие вбить колья на немецких земельных участках, чтобы воспрепятствовать использованию ровных полей в качестве аэродромов.
В Мексике тоже уделили внимание пятой колонне. Летом 1940 года один из крупнейших еженедельников страны посвятил данной теме специальный номер. В нем указывалось, что немцы развернули подрывную работу в [203] Голландии, действуя под видом почтовых чиновников, коммерсантов, коммивояжеров, содержателей гостиниц, переводчиков, шоферов такси, носильщиков, служанок и поваров. В подрывную работу было вовлечено около ста тысяч человек. Кроме того, отмечалось, что в одном из восточных районов Голландии немцы организовали колонию нудистов{238}. 10 мая члены упомянутой колонии, одетые в военную форму, захватывали мосты и аэродромы{239}.