Верховное командование гитлеровских вооруженных сил вело в конце марта 1940 года{442} политические переговоры с Квислингом. В этот же период норвежскую столицу посетил адмирал Канарис. О сути переговоров ничего не известно Почти ничего не известно и о шпионской работе агентов Управления разведки и контрразведки, главным представителем которого в Осло являлся помощник торгового атташе немецкого посольства Бертольд Беннеке. Установлен лишь тот факт, что в главных портах западного побережья Норвегии имелись “опытные наблюдатели, поддерживавшие повседневную связь с командным пунктом на территории Германии”, что обеспечивало получение “почти исчерпывающих сведений о движении судов”{443}.
Известно также, что в марте диверсионный отдел разведки разработал планы срыва железнодорожного движения между Нарвиком и другими портами страны, а также планы вывода из строя норвежских предприятий по добыче железной и медной руды на случай высадки англо-французских войск в Норвегии. При этом предусматривалось использование секретной агентуры. Начальник диверсионного отдела генерал Лахузен вел 11 марта по этому поводу переговоры с норвежским нацистом Германом Гаррисом Аалль; последний снабдил Лахузена ценной информацией и пообещал войти в контакт с Квислингом с целью создания военизированной организации, способной выполнять специальные задания. 19 марта Лахузен выслал Ааллю инструктора{444}. Однако предназначенная для диверсантов взрывчатка в день немецкого вторжения все еще лежала в помещении немецкого посольства в Стокгольме{445}. [284]
Расследование, проведенное норвежцами с целью выявить, принимал ли кто-либо из видных членов национал-социалистской партии активное участие в осуществлении немецкого вторжения, привело к отрицательному заключению: доказательств активного участия Квислинга, Хагелина и Аалля не было найдено. Они не знали даже даты вторжения{446}. Гитлер и его генералы хотели сохранить свои планы в абсолютной тайне, и это мешало полному использованию какой бы то ни было военной пятой колонны. Как уже отмечалось, у Квислинга, Шпанауса и их последователей имелось достаточно желания сыграть свою роль в этом деле{447}. Необходимо учесть, однако, что в Нарвике, Тронхейме, Бергене и Ставангере немцы стали хозяевами положения через несколько часов; в Осло, несмотря на происшедшую заминку, у них также не возникло особых трудностей. Учитывая все известные теперь факты и принимая во внимание беспечность норвежцев, можно без колебаний сказать, что основной причиной немецких успехов явились чисто военные операции.
Вспомним теперь высказывания по поводу немецкого вторжения, которые распространились среди противников Германии в апреле 1940 года и несколько позже, и сравним их с действительностью.
Широко распространенное мнение о том, будто в течение ряда лет немецкие атташе, консулы, коммивояжеры, туристы и экипажи судов усиленно занимались в Норвегии шпионажем, подтвердить нечем.
Нет никаких доказательств того, что немецкие войска и вооружение тайно доставлялись во все порты накануне, а иногда и задолго до их захвата. Фактически один лишь танкер “Ян Веллем” сумел прибыть в Нарвик согласно намеченному плану. [285]
Не подтверждается правдивость слухов, будто значительное количество немцев, предназначенных для содействия вторжению, переправилось в Норвегию под видом “торговых агентов” и “туристов”. Представляется также маловероятным, чтобы немецкие нацисты в Осло являлись участниками заговора.
Норвежцам не удалось доказать, что члены немецкой или норвежской пятой колонны действительно совершали акты саботажа и диверсий{448}. Говорили, что в Осло-фьорде оказался перерезанным электрический кабель, подводящий ток к минному заграждению. На самом же деле минного заграждения там вовсе не существовало. Хамбро отмечал данный факт еще в 1940 году{449}. Весьма сомнительными являются утверждения о том, что во многих случаях норвежские военнослужащие получали якобы ложные приказы (письменные или по телеграфу){450}. Не подтверждается и версия о том, будто во время боевых столкновений с высадившимися немецкими частями среди норвежских войск действовали немецкие шпионы, переодетые в норвежскую форму. Неопровержимые факты говорят о том, что в мае в Центральной и Северной Норвегии на норвежские войска и важные для них объекты было совершено несколько предательских внезапных нападений. Такие нападения совершали боевые подразделения из состава органов немецкой разведки. Весьма вероятно, что нападавшие переодевались в норвежскую военную форму или же в другую одежду. Для нападений немцы использовали около ста человек, специально обученных в Германии{451}. [286]
Не может быть речи о том, будто среди норвежских офицеров наблюдалось предательство в широком масштабе; “лишь несколько (5 - 6) человек сложили оружие, причем и в этих случаях речь идет скорее о недоразумении, поскольку Квислингом был отдан приказ об отмене мобилизации”{452}.
Не соответствует действительности утверждение, будто немецкие дивизии были укомплектованы австрийцами, уроженцами Вены, которые после первой мировой войны, еще будучи детьми, пользовались в Норвегии радушным гостеприимством. Из семи немецких дивизий пять являлись германскими, а две австрийские дивизии комплектовались за счет уроженцев сельскохозяйственных провинций Австрии - Тироля, Каринтии и Штирии{453}.
Существовало мнение (с наибольшей ясностью его высказал американский журналист Леланд Стов) о том, что немецкое вторжение удалось благодаря “подкупам, ловкому просачиванию нацистских агентов, помощи со стороны отдельных изменников, завербованных среди высокопоставленных гражданских и военных деятелей Норвегии”. Такое мнение совершенно не отражало подлинного положения вещей. Стов, хороший репортер и убежденный противник национал-социализма (его книга, опубликованная в 1934 году, названа “Нацистская Германия означает войну”), честно признал еще в ходе войны, что его корреспонденции из Стокгольма не давали правдивой картины реальной обстановки{454}. Между тем они публиковались во многих газетах. Их читали и принимали за правду десятки миллионов людей. Что же касается последующего самоопровержения, то оно прошло почти совершенно незамеченным. [287]
Глава 11. Голландия, Бельгия, Люксембург и Франция
Голландия
Немецкие армии вторглись в Голландию, Бельгию, Люксембург и Францию в мае 1940 года, то есть почти через полгода после того, как Гитлер изложил свою политическую и военную стратегию в секретном послании к главнокомандующим сухопутными, морскими и воздушными силами.
“Я долго размышлял над тем, - говорил он в этом послании, - следует ли мне наступать в первую очередь на востоке, а затем уже на западе. В конце концов я создавал вермахт не для того, чтобы он бездействовал. Желание наступать всегда горело во мне… Стечение обстоятельств побудило меня нанести первый удар на востоке”{455}.
К тому времени (28 ноября 1939 года), когда Гитлер сделал это заявление, он уже разгромил Польшу. Его слова отражали необузданную агрессивность человека, твердо решившего с самого же начала нападать первым. Вместе с тем его слова отражали длительное колебание при выборе направления удара. Насколько известно, до 1938 года немецкие штабы не разработали ни одного конкретного плана агрессии. В 1938 году внимание Гитлера всецело сосредоточивалось на Австрии, а затем на Чехословакии.