Столь же внезапной была для немцев и десантная операция союзников в Нормандии (6 июня 1944 года) “Мы чувствовали себя совершенно слепыми, - признал генерал Блюментритт - У нас не было представления о том, что творится в Англии, какова там обстановка, какие порты используются для погрузки войск”. Правда, Блюментритт видел фотоснимки, сделанные во время учений десантных войск в Англии, а также чертежи и рисунки нового десантного судна, однако немцы не имели никаких сведений о подготовке к строительству искусственных гаваней, которые использовались союзниками с таким поразительным эффектом. “Мы знали, что это может случиться в любой день, и все же, когда высадка фактически началась, она оказалась для нас неожиданной”{624}.
Не приходится удивляться тому, что Гитлер не раз выражал неудовольствие по поводу отсутствия сведений о намерениях противников Германии на Западе и о борьбе различных политических течений внутри западных стран.
“Мы имеем министерство иностранных дел, - язвительно заметил Гитлер в конце октября 1941 года, - которое обязано осведомлять нас о том, что творится за границей, а между тем мы ничего не знаем. От Англии нас отделяет канава шириной в 37 километров, однако мы не в состоянии узнать, что там творится!”{625}
В феврале 1942 года Гитлер сетовал на то, что сведения об античерчиллевской оппозиции в Англии ему “пришлось выуживать из газет!”{626} Следует отметить, что в некоторых [336] случаях немцам удавалось получать ценную информацию благодаря привлечению на свою сторону недовольных лиц из лагеря противников Германии, например таких, как Тайлер Кент. Широко известна так называемая “операция Цицерон”, когда албанец, служивший камердинером у английского посла в Анкаре, доставлял немцам копии очень ценных документов{627}.
Мы не будем останавливаться на вопросе о том, что в ряде случаев, когда в руки немцев попадали ценные данные, они использовались плохо или даже совсем не использовались; рассмотрение этого вопроса выходит за рамки нашей работы. Здесь достаточно оказать, что имевшиеся в нашем распоряжении сведения о немецком шпионаже в Англии и США (а также данные о немногочисленных попытках саботажа и диверсий) резко противоречат той точке зрения, будто во время войны в указанных двух странах имелась мощная и активно действовавшая военная пятая колонна.
Перейдем теперь к Южной Америке.
Нет ни малейших доказательств того, будто Гитлер когда-либо намечал конкретные планы военного нападения на Южную Америку. Замыслы Гитлера не шли далее Азорских островов, причем планы захвата этих островов немцы так и не смогли осуществить. Боевые действия у берегов Бразилии вели только подводные лодки, после того как эта страна в августе 1942 года присоединилась к противникам Германии{628}. Насколько известно, в немецких архивах не найдено никаких данных о том, чтобы в какой-либо стране Южной или Центральной Америки немецкое национальное меньшинство готовилось к государственному перевороту своими собственными силами или же при поддержке третьего рейха. Весьма возможно, что в дальнейшем Гитлер стал бы в самом деле способствовать подобным попыткам, если бы ему удалось покорить Советский Союз и Англию.
Говоря об Уругвае, необходимо отметить, что опасения жителей за судьбу своей республики в мае и июне 1940 года вряд ли можно признать сколько-нибудь [337] обоснованным. В стране проживало около 8000 немецких подданных. Сколько из них состояло членами нацистской партии - остается неизвестным. Так же как и в Аргентине, Бразилии и Чили, речь могла идти всего о нескольких сотнях человек. В первой части книги упоминалось о том, что Геро Арнульф Фурман выступил с развернутым планом военной оккупации всего Уругвая и превращения страны в сельскохозяйственную колонию Германии (сюда же намечалось переселение немцев, обосновавшихся на территории Бразилии). Этот план следует рассматривать как доказательство агрессивных настроений его не совсем нормального автора, а не в качестве улики, подтверждающей наличие подлинного заговора. Два других документа об “использовании немецкой пятой колонны в Уругвае”, опубликованные в июне 1940 года, не представляют особой важности{629}. Один из них является квитанцией, подтверждающей получение 28 января 1939 года полдоллара в фонд зимней помощи, а другой - квитанцией, подтверждающей получение одного доллара десяти центов как членского взноса в организацию немецкого “трудового фронта”.
Не исключено, что некоторые из проживавших в Уругвае немецких подданных с нетерпением ожидали того дня, когда они смогут попытаться захватить власть. Заграничная организация национал-социалистской немецкой партии культивировала агрессивный дух, а спортивные ассоциации и клубы обеспечивали полувоенную подготовку своих членов. Подобные ассоциации и клубы имелись и на территории Уругвая. Однако из одного этого факта, не имея дополнительных доказательств, нельзя сделать вывод, будто в мае - июне 1940 года в Уругвае назрела опасность государственного переворота. Те материалы, которые содержатся в соответствующих докладах уругвайского парламентского комитета, не являются убедительными.
Этот комитет представлял себе деятельность национал-социалистов вне Германии, как деятельность какой-то таинственной масонской ложи. Начальник уругвайской [338] тайной полиции, который по своему положению был лучше других информирован о поведении немецких подданных и прочих нацистов, настойчиво отрицал наличие какой бы то ни было угрозы возникновения внутренних беспорядков. Наконец, нельзя не отметить и того факта, что немецкие подданные, арестованные в середине июня “в обстановке огромного возбуждения народа”, через несколько недель оказались выпущенными на свободу{630}. Этого не могло бы случиться, если бы уругвайские власти напали на след подлинного заговора{631}.
Как уже отмечалось выше, нет никаких убедительных доказательств того, будто в ходе второй мировой войны немецкие подданные или эмигранты из Германии готовились захватить власть в какой-либо из стран Южной или Центральной Америки. Правда, в ряде стран имела место шпионская деятельность в пользу Германии, во вред Англии и Америке; наблюдалось также немало интриг. Немцы совершали поступки, вряд ли совместимые с теми обязательствами, которые вытекали из оказанного им гостеприимства, как и с тем, что часть из них получила право называться гражданами страны, в которой они проживали.
В Бразилии немцы тайно занимались сбором сведений о движении торговых судов союзников; в ряде случаев они посылали сообщения немецким подводным лодкам, действовавшим в южной части Атлантического океана{632}. Работники заграничной организации национал-социалистской партии обеспечивали в Рио-де-Жанейро фальшивыми паспортами тех офицеров с немецкого линейного корабля “Граф Шпее”, которых интернировали [339] в Уругвае, и таким образом помогали им выбраться на свободу{633}.
В Аргентине, несмотря на все запреты, продолжали действовать местные национал-социалисты. Органы немецкой разведки я службы безопасности выполняли значительную шпионскую работу. Те немецкие агенты, для деятельности которых в других странах Южной Америки обстановка складывалась чрезмерно неблагоприятно, переправлялись в Аргентину. Немцы располагали на территории Аргентины тайными радиопередатчиками (часть сообщений посылалась в Германию через Испанию), собирали сведения военного, политического и экономического характера, подслушивали радиопередачи участвующих в войне стран, изучали американскую прессу, вели наблюдение за работой посольства США{634}. Ряд аргентинских газет получал от немецкого посольства значительные денежные субсидии частично за счет фондов, выделенных в распоряжение посла немецкими фирмами в Аргентине{635}. Наконец, некоторые немцы систематически старались оказать поддержку антиамериканским элементам внутри аргентинского правительства. Летом 1943 года такие немцы организовали замаскированную кампанию в пользу держав оси{636}; они пытались склонить президента Кастильо к заключению союза с Германией и Италией, с тем чтобы расширить территорию Аргентины за счет соседних республик, поддерживавших тесное взаимодействие с Соединенными Штатами. Кастильо просил Германию обеспечить его вооружением. Гитлер не смог выделить вооружение Аргентине, и из намеченного сотрудничества ничего не получилась. К тому же осенью 1943 года агент гиммлеровской службы безопасности, [340] через которого велись переговоры, был арестован и посажен в тюрьму{637}. Риббентроп резко протестовал против этих (и им подобных) действий службы безопасности, однако его протесты были оставлены без внимания{638}.