17.
Невшатель давно остался позади, он ехал по широкой асфальтированной магистрали в сторону Берна и раздумывал, что завтра говорить чиновнику в криминальном отделе федеральной полиции. Этих ребят голыми руками не возьмешь, но что бы им сказать? Он не мог упомянуть ни Анну, ни свое первое путешествие в Невшатель. Если в деле о смерти на горе Обер они все еще блуждают впотьмах и действительно хотят расследовать этот случай, то начнут поиски в Германии. И наткнутся на Витте и живую Анну Ковальскую. Если назовут Вебера, который дал им наводку, то ему не миновать иска со стороны Витте, который теперь вне подозрений. А Витте может устроить так, что на этом с ним будет покончено.
Добравшись до окраин Берна, когда уже смеркалось, Вебер все еще не придумал конкретный план. Он притормозил перед заведением, хозяин которого извещал на выцветшем деревянном щите, что с радостью принимает гостей на ночь. Судя по фасаду дома, здешние тарифы как раз соответствовали содержимому его кошелька.
Кое-как перекусив, он сразу отправился наверх в унылую каморку. Перина, под которую Вебер скользнул, оказалась толстой и тяжелой. Он долго ворочался с боку на бок, не в состоянии уснуть, а когда наконец сон сморил его, всплыли образы всех женщин сразу: хрупкой и беззащитной Анны, которая ему нравилась, Ренаты Грюнер с ее холодными и жесткими глазами, которую он не переносил, и, наконец, Виктории, отношение к которой было весьма неопределенным.
Вырвало его из сна раннее пение петухов по соседству. Откинув тяжелую перину, он поднялся. Умывание над фарфоровым умывальником в цветочек не слишком освежило, и Вебер даже не стал завтракать, лишь бы поскорее уехать.
Добравшись до центра города, он поставил машину неподалеку от вокзала. Еще не было семи, слишком рано тащиться в полицию. Так что он сидел в зале ожидания, ел скромный завтрак, состоявший из свежих булочек, яичницы с ветчиной и чашки кофе, и пытался отогнать мысли о предстоящих разговорах.
Ровно в девять он уже стоял перед зданием швейцарского федерального управления полиции, чтобы нанести первый визит коллегам из криминального отдела.
Миновав выкрашенный светлой краской коридор, Вебер постучал в дверь, на которую любезно указал дежурный. Так, приемная! Он шагнул к перегородке, за которой восседала женщина лет тридцати с гладко зачесанными волосами, в костюме строгого покроя и широконосых туристских ботинках на толстой подошве и низком каблуке.
Решительным тоном она спросила, что ему угодно.
Протянув ей паспорт и лицензию детектива, он довольно бессвязно силился изложить свою просьбу.
«Господи, ну почему мне всегда попадаются такие бабищи!» — с отчаянием подумал Вебер.
Женщина сделала какие-то пометки, окинула Вебера равнодушным взором и исчезла с бумагами в соседней комнате. Ровно через полчаса — Вебер следил за электрическими часами над дверью — она вернулась, попросила немного подождать и вновь заняла место за столом. С такой особой можно было обмениваться исключительно суровыми мужскими взглядами. Вебер предпочел пялиться в окно и похрустывать пальцами.
Часы показывали ровно десять, когда на столе амазонки наконец задребезжал звонок. Чиновница поднялась и промаршировала в соседнюю комнату, тут же вернулась и придержала дверь перед Вебером. Потом бесшумно закрыла ее за его спиной.
Под широким окном стоял большой письменный стол. Сидевший за ним чиновник буквально на сантиметр оторвал от кресла зад, демонстрируя, что когда-то получил подобающее воспитание. Потом показал на жесткий стул перед столом.
— Герр Вебер? Значит, вы прибыли по делу погибшей на горе Обер? И хотите дать показания? Курите?
Вебер сел и потянулся к портсигару, который чиновник протянул через стол.
— Я не собираюсь давать показаний,— возразил он,— вы ошиблись.
Чиновник пожал плечами.
— Нет? Тогда зачем вы пришли?
— О погибшей на горе Обер я прочитал в вашей прессе. А я, как бы это сказать, коллекционер таких случаев.— Вебер усмехнулся.— Пишу на эти темы.
Пораженный чиновник взглянул на гостя, потом взял в руки лицензию детектива и обстоятельно ее рассмотрел.
— Вы пишете, герр Вебер? Я полагал, вы детектив, частный детектив.
— Ах, Боже мой, лицензию я предъявил только для того, чтобы вы меня вообще приняли. Моя принадлежность к этой профессии немногого стоит, это без труда подтвердит налоговая инспекция.— Вебер вздохнул, причем вовсе не притворно.
Чиновник, казалось, был тронут.