— Понимаю, времена нелегкие. Так вы пишете, герр Вебер! О самоубийствах… Для какого журнала, смею я узнать?
— Я пишу книгу.
— Ах так… Очень интересно. Криминальный роман?
— Скорее, документальную повесть.
— Очень интересно! Приоткрываете социальные кулисы? Стрессы нашей эпохи, побег от общества, самоубийства. Насколько я понимаю, вещь весьма философская…
Вебер внимательно разглядывал своего визави. Издевается, что ли? Нет, не похоже, если судить по его лицу. От того так и пышет уважением к писательскому труду.
— Ну, так научно я не стал бы это трактовать,— смущенно отмахнулся Вебер.— Я пишу о самоубийствах и, разумеется, пытаюсь приоткрыть их причины и закулисную подоплеку.
Чиновник понимающе кивнул.
— Какая жалость, что тут я ничем не смогу вам помочь! В случае погибшей с горы Обер речь не идет о самоубийстве.
— Нет?
— Нет, герр Вебер, и вы прекрасно это знаете.
Голос чиновника поднялся на одну октаву, но взгляд, устремленный на Вебера, все еще оставался дружелюбным и понимающим.
Лицо Вебера превратилось в один большой вопросительный знак.
— Видите ли, герр Вебер,— с наслаждением продолжал хозяин кабинета,— самоубийствами у нас занимается полиция кантонов, как и обычными убийствами, если так можно выразиться. Но тут речь идет о случае исключительно сложном, об убийстве иностранной гражданки…
— Верно,— вмешался Вебер,— женщина была из Франции. По крайней мере, так пишут в ваших газетах.
Чиновник кивнул.
— Вот поэтому дело передали нам. И вы, герр Вебер, прекрасно знали с самого начала, что тут речь идет не о самоубийстве, а о преступлении. Иначе разговаривали бы с полицией кантона в Невшателе, а не с нами.
— Я не настолько хорошо ориентируюсь в швейцарских порядках,— возразил Вебер.
Чиновник покачал головой.
— Не морочьте мне голову, герр Вебер. Вы производите впечатление интеллигентного человека и,— он ткнул в лицензию Вебера,— когда-то были одним из нас.
Отодвинув лицензию, он с усмешкой взглянул на гостя.
Вебер тоже ответил улыбкой, его даже забавляло, как быстро лопнул его блеф. Потом взял новую сигарету, и любезный хозяин дал ему прикурить.
— Не хотите сказать, какова все-таки истинная причина вашего интереса к убийству француженки? — спросил швейцарец.
Вебер ответил не сразу. Прежде он хотел еще кое-что узнать.
— Погибшую все-таки удалось опознать?
Чиновник покачал головой.
— Но вы уверены, что речь идет о француженке?
— Что в нашем деле означает слово «уверен», если логичных доводов недостает? Вы же прекрасно знаете, герр Вебер. Но во всяком случае можно с большой долей вероятности принять такую версию.
— По отдельным частям одежды?
Чиновник усмехнулся.
— И по ним тоже. Конечно, французские товары расходятся по многим странам. И с этой точки зрения в нашем случае с тем же успехом можно было утверждать, что речь идет о немке — хотя бы потому, что вы сидите передо мной. Например, нейлоновый плащ на ней был не французский, а итальянский. Однако такие именно импортирует французский торговый концерн и продает в Париже. Белье погибшей тоже все французского происхождения: от комбинации и трусиков до бюстгальтера и пояса — все произведено и продано во Франции. Мы проверили. Все это вместе взятое склоняет нас к выводу, что в данном случае речь идет о француженке.
Вебер рассматривал глянцевую поверхность стола.
— А не могло все это быть сделано умышленно?
— Чтобы произвести впечатление, что следы ведут во Францию? Могло. Но есть и другие доводы.
— Какие же?
Чиновник покачал головой.
— Нет, по крайней мере до тех пор, пока вы мне не объясните истинные причины своего визита.
— Значит, вы организовали детальное обследование трупа в институте судебной медицины,— бесцеремонно продолжал расспросы Вебер.— И что при этом обнаружили?
Чиновник внимательно присмотрелся к Веберу, потом протянул руку.
— Покажите мне, пожалуйста, свой паспорт, герр Вебер? — Он все еще оставался предельно вежлив.
Удивленный Вебер полез в карман и положил документ на стол. Чиновник взял в руки паспорт и с интересом его пролистал.
Вебер усмехнулся.
— Теперь, к сожалению, уже не нужна въездная виза во Францию.
— Почему «к сожалению», герр Вебер? Эти послабления в паспортных правилах еще на шаг нас отдаляют от средневековья.
— Я говорю «к сожалению» потому, что теперь вы не в состоянии определить, сколько раз в месяц я бываю в Париже.
— Герр Вебер, чтобы между нами не было неясностей: я не связываю это убийство напрямую с вашей особой. Но догадываюсь, что вы хотите разузнать о погибшей на горе Обер особе в связи с каким-то делом, которым вы занимаетесь. Я бы очень хотел услышать от вас несколько слов о его сути. Я мог бы даже задержать вас, но не дольше, чем на двадцать четыре часа. У меня есть такое право. Так что лучше оставим это! — Нажав кнопку звонка на столе, он вежливо и любезно продолжал: — Я даже не хочу напоминать о моральной обязанности содействовать раскрытию преступления. Знаю по опыту, что для ваших коллег это просто пустые слова.