Ева злилась на Юргена из-за этих оценивающих взглядов. Ну да, он привык к другому. Но должен же он видеть, как родители старались, какие они порядочные, любезные.
Сначала все ели молча. Аннегрета, как всегда в компании, откинулась на спинку стула и ковыряла еду, якобы не хотела есть. Потом, на кухне, она сметет с тарелки остатки, а ночью пойдет в кладовку за холодной гусятиной. Аннегрета протянула Юргену специи и подмигнула.
– Перца, господин Шоооорман? Или соли?
Юрген поблагодарил и отказался, что отец отметил, не поднимая глаз.
– Мою стряпню еще никто потом не солил и не перчил.
– Ева рассказывала мне, что вы работаете медсестрой. В городской больнице? – обратился Юрген к Аннегрете, которая пока оставалась для него загадкой.
Та пожала плечами, как будто об этом не стоит и говорить.
– А в каком отделении?
– В детском.
В последовавшей паузе все разобрали слова диктора по радио: «Бабушка Хильдегарда из Геры передает поздравления с третьим адвентом своим родным в Висбадене и особенно восьмилетнему внуку Хайнеру». Заиграла музыка.
Эдит улыбнулась Юргену:
– А чем вы занимаетесь, господин Шоооорман?
– Я изучал богословие. А теперь работаю на фирме отца. В руководстве.
– Товары почтой, так ведь? Ваша семья занимается рассылкой товаров по почте? – спросил уже отец.
– Папа! – толкнула его Ева. – Только не прикидывайтесь глупее, чем вы есть!
Повисла еще одна пауза, потом все рассмеялись, в том числе и Штефан, который не понимал, что к чему. Ева расслабилась. Они с Юргеном обменялись взглядами: «Сладится!» Мать сказала:
– У нас, конечно же, есть каталог фирмы «Шоорман».
Штефан фальцетом пропел рекламный слоган:
Юрген с деланой строгостью спросил:
– Вы ведь уже заказывали у нас товары? Это ключевой вопрос.
– Разумеется, – с готовностью ответила Эдит. – Фен для волос и дождевик. Мы остались очень довольны. Но вам стоит подумать о стиральных машинах. Не люблю покупать такие крупные вещи в «Херти». Там кого хочешь уболтают. А с каталогом можно спокойно подумать дома.
Юрген приветливо кивнул:
– Да, вы правы, фрау Брунс. Я и без того планирую некоторые перемены на фирме.
Ева одобрительно посмотрела на Юргена. Тот прокашлялся.
– У меня болен отец. Он не сможет долго руководить фирмой.
– Как грустно это слышать, – сказала мать.
– А что с ним такое? – Отец протянул Юргену соусницу.
Но тот, не собираясь предоставлять дополнительную информацию, просто полил соусом мясо.
– Невероятно вкусно.
– Очень рад.
Ева знала, что у отца Юргена прогрессирует склероз. Юрген говорил с ней об этом всего раз. У отца бывают хорошие и плохие дни, но непредсказуемость нарастает. Ева еще не была знакома с отцом Юргена и его второй женой. В конце концов, сначала жених должен нанести визит родителям невесты. Ева и Юрген чуть не поссорились из-за того, нужно ли ему при первом знакомстве просить ее руки. Юрген был против. Если он так вот ввалится в дом к ее родителям, его могут счесть несерьезным. Или, хуже того, подумать, что уже что-то случилось. К решению они так и не пришли.
Ева пыталась понять по лицу Юргена, намерен ли он поговорить с ее отцом сегодня. Но взгляд жениха был непроницаем. Ева посмотрела на его руки, которые чуть напряженнее обычного держали нож с вилкой.
У нее еще не было с Юргеном «интимного общения», как это называл доктор Горф. А она была к нему готова, тем более что утратила невинность два года тому назад. Но Юрген имел четкие представления: никакой постели до свадьбы. Он был консервативен. Муж должен руководить женой. Уже на первом свидании Юрген смотрел на Еву так, будто читал у нее в душе, будто лучше нее самой знал, что для нее хорошо. А Ева, которая часто не знала, чего ей, собственно, хочется, ничего не имела против того, чтобы ее вели. Что в танцах, что в жизни. Кроме того, в результате этого замужества она поднимется по общественной лестнице. Из дочери борнхаймского трактирщика превратится в супругу почтенного предпринимателя. При этой мысли у нее кружилась голова, но головокружение было приятное.
После еды Ева с матерью сразу пошли на просторную кухню варить кофе. Аннегрета простилась. Ей нужно было в больницу на позднюю смену, ухаживать за грудничками. Кроме того, она заявила, что все равно не любит торты с масляным кремом.
Ева большими кусками нарезала «Франкфуртский венок». Мать, не отводя взгляда от вращающегося ножа маленькой электрической кофемолки, молола кофе. Когда шум утих, она сказала: