Тропа вела к ферме Сондерсов, до поля для телок она была утоптана, а дальше заросла. Штефан шагал первым, приминал траву, разводил крапиву и ежевику, чтобы не хлестали Кристину по лицу. Над головой сомкнулись живые изгороди, сверкающие от влаги, Кристина видела сплошную зелень, сочную, как в джунглях, и вскоре в голове остались только мысли о причудливых тенях и ритм движения сквозь листву, пахнущую сыростью, — правым плечом вперед, левым плечом вперед.
Кристина шла, как во сне, и долго ли тот сон длился, не знала. Вдруг тропка оборвалась. Она привела не к пустынному пляжу, где можно стрелять сутки напролет и никто не услышит, а в тупик. Видимо, зимой упало дерево, повалило соседние кусты и молодую поросль, а сейчас вся куча зазеленела и к пляжу не проберешься.
Кристина и Штефан смотрели на сплошную стену листвы и после громкого шелеста, шуршания и шороха слушали тишину.
— Нужно возвращаться, — сказала Кристина шепотом, будто они без спросу зашли на чужую территорию, но Штефан юркнул под сук и исчез, растворившись в листве.
На секунду Кристина осталась одна, а потом нырнула следом, вытянув вперед руки, чтобы защитить лицо. Она почувствовала, как Штефан тянет ее за рукава.
Они попали на поляну. Тропа исчезла вовсе, стена зелени окружала лужайку с высокой травой и прудиком. На деревьях заливались птицы, где-го журчала вода. Кристина и Штефан стояли, завороженные.
Штефан опустил ружье на траву и сел на корточки, уперев локти в бедра. Кристина смотрела на пруд — на осколки отражения неба, на лист, плавающий одиноким корабликом в пустоте, на почерневший мусор на дне. Они со Штефаном, не сговариваясь, решили немного здесь задержаться.
— Тебе тут нравится? — спросила Кристина. На самом деле хотелось спросить: «Ты рад, что мы оказались в этом тихом уединенном месте вдвоем? — но даже то, что она сказала, далось ценой огромного мужества и многократного прокручивания в голове.
Услышав ее голос, Штефан не вздрогнул, хотя он не из спокойных, а лишь сорвал травинку и бросил в пруд. Кристина решила, что он вообще не ответит.
— Кристина, я должен быть не здесь, — выдавил Штефан, и девушка с удивлением заметила в его глазах слезы. Они не катились по щекам, а словно прилипли к ресницам.
— Что? — тихонько вскрикнула Кристина.
Теперь она тоже чуть не плакала, хотя понимала: ее душевная рана пустяковая, а у Штефана — смертельно опасная. Надо же, какое недоразумение: она имела в виду одно, а Штефан понял другое. Она задала тупой эгоистичный вопрос, но Штефан расслышал в нем печаль, одиночество и нечто такое, чего она еще не умела чувствовать.
Кристина не могла взять Штефана за руку, как брала Элис, и не могла посадить его себе на колени, как сажала Мод, — не дай бог, все еще сильнее запутается. Нужно представить, что подумала бы девушка постарше. Вот что — стыдиться нечего, она ошиблась, случайно открыла не ту дверь.
Кристина понимала, что если продолжать разговор, то нужно не сочинять и прокручивать в голове красивые фразы, а искать подсказку в сердце. Это ей внове, ничего подобного она еще не пробовала.
— Где ты должен быть? — спросила Кристина.
Штефан вскинул голову, словно не ждал от нее такого вопроса.
— С Гердой. — Штефан стал перебирать травинки, а Кристина — гадать, какой он видит поляну сквозь пелену слез. — Я не знаю, где она. Не знаю, почему ее оставил. Я не помню!
— Наверное, это не важно. Герда — твоя девушка, ты ее любишь и должен найти. Если извинишься, она тебя простит и не будет поминать то, что между вами случилось.
Обычная Кристина ни за что бы так не сказала, точнее, так не сказала бы маленькая Кристина, которая обижается при упоминании другой девушки и не знает, как разговаривать с влюбленным парнем, которому отчаянно нужен совет.
— Да, мне нужно вернуться в Германию.
Штефан встал, провел рукой по лицу, словно что-то стирая, и подошел к Кристине так близко, что она увидела крошечный прыщик у него на подбородке и белые следы стежков на шее. Он поднял руки — неужели по щеке погладит? — но лишь поправил ей волосы, растрепавшиеся в борьбе с колючим кустарником.
— Какой красивый! — Штефан показывал на серебряный медальон, который Кристина теперь носила не снимая. — Тебе его мальчик подарил?
— Нет, Элис. Хотя да, сначала его подарил мужчина.
— Надеюсь, порядочный?
— Не знаю, я видела его лишь однажды, много лет назад случайно встретила в поле. Не понимаю, зачем он подарил мне медальон, он не объяснил. Видишь, тут буква «Э», медальон предназначался другой. Никакого романа у нас с ним не было. Штефан, мне же всего четырнадцать, я только девочка…