Может показаться, что позднее, в самом начале XVI века, в канун Реформации, когда отпущению грехов придавалось немаловажное значение, торговцы индульгенциями, запугивая верующих муками ада, прежде всего пеклись о спасении душ знати. Но это было бы упрощением. Утверждать такое — значит расписаться в незнании исторических реалий. Гораздо важнее постараться разобраться в таких религиозных представлениях, как благочестие, простодушие, отрешенность, несомненно, присущих верующим людям; не менее важно понять, что такие люди, как Бернар Клервоский, порой использовали религию и религиозные представления в интересах дела, что с трудом укладывается в современном сознании. Очевидно, что для средневекового верующего Бог был, с одной стороны, Вседержителем, перед которым простирались ниц, Христом, вместе с которым испытывали крестные муки, нередко вплоть до появления стигматов[26], а с другой — деловым партнером, каким он виделся Бернару Клервоскому и с которым вели торг. Не стоит забывать об этом мнимом противоречии. Только так можно хотя бы отчасти понять нечто столь непостижимое, как орден крестоносцев.
Глава вторая
Начало истории Немецкого ордена в империи
Быстро окрепнув, Немецкий орден так же быстро обрел право на свои владения и владычество: сначала в Палестине, затем на родине рыцарей ордена и их близких, пожаловавших им землю и право господства, то есть в Германии, далее там, где верховный магистр Герман фон Зальца думал найти поле деятельности для своего ордена, — на Балканском полуострове и в Бурце, о чем речь пойдет ниже (см. с. 58–59), и, наконец, в Пруссии. Подчеркну, что территории за пределами Германии, где действовал орден, представляли собой некую целостность. Каждый из упомянутых регионов Герман фон Зальца пытался превратить в огромное замкнутое владение ордена, короче говоря, — в государство; такое государство недолго просуществовало в Палестине, но оказалось более масштабным и долговечным в Пруссии. Все три региона следует рассматривать как единое целое (см. там же).
Но сначала — о первых владениях ордена в Германии, о тех властных комплексах, старейшие из которых возникли за пределами Германии и которые, как и у других духовно-рыцарских орденов (см. с. 20), служили успешному выполнению их главной задачи — ведению войны с неверными.
Как всегда, когда речь идет о начальном периоде истории ордена, нам придется решать проблемы, которые возникают из-за отсутствия источников. Уже на ранних этапах истории ордена постепенно вырисовываются те его формальные признаки, которые станут присущи ему впоследствии. Еще очень не скоро превратится он в ту систему, где мелкие владения и отдельные дома ордена под властью комтуров (Komtur) сольются в баллеи (Ballei) под властью ландкомтура (Landkomtur), а баллеи оформятся в союз, во главе которого встанет магистр немецких земель, или немецкий магистр (Deutschmeister). Но не будем задерживаться на организационном становлении ордена — оно основательно изучено в новейших работах.
Точно так же можно оставить без внимания вопрос об отношениях вступившего в должность главы владений Немецкого ордена в Германии с главой ордена в целом — то есть об отношениях немецкого и верховного магистров.
Гораздо важнее показать, какие социально-политические реальности скрываются за ростом численности и расширением владений ордена в империи. Конечно, можно было бы сделать поспешный вывод, что решения о пожалованиях ордену или о вступлении в него диктовались, с одной стороны, благочестием, с другой — расчетом, но это было бы слишком просто. Интереснее выяснить, что за люди выступали спонсорами Немецкого ордена или пополняли его ряды и почему. То есть перед нами два вопроса, настоятельно требующих ответа от тех, кто занимается историей Средневековья. Один из них — социально-исторический, ибо, обращаясь к основателям и членам ордена, не в последнюю очередь думаешь о том, а не принадлежат ли они к какому-то особому слою населения. Да, принадлежат. Ответ на данный вопрос проливает свет на историю социального развития Высокого Средневековья.
26
Стигматы (стигмы) (