Но умолчание источника не так уж и важно, ибо орденский дом в Райхенбахе так и не смог окрепнуть. Его росту помешало то, что поблизости возникло новое владение Немецкого ордена, которое благодаря необычайным обстоятельствам стремительно развивалось. Это владение ордена в Северном Гессене, баллей Марбург, привлекало благотворителей, которые, не будь его, направили бы свои усилия на Райхенбах.
Дом Немецкого ордена в Марбурге — это уже иной в общественно-историческом плане регион. В Райхенбахе мы имели дело с незавершенной благотворительностью аристократического, но не слишком влиятельного графского рода. В Марбурге нам становится известно о связях ордена с одной из величайших имперских династий. Марбург — это творение ландграфов Тюрингских, той династии, с которой мы уже мельком встречались в Райхенбахе. Насколько высоким был их статус, можно судить по тому, что одна из сестер императора Фридриха Барбароссы была женой кого-то из графов Тюрингских, а один из внуков этой супружеской четы был избран антикоролем в пику Фридриху II.
Ландграфы Тюрингские не только принимали личное участие в основании Немецкого ордена в Святой Земле, но и первыми пожаловали ему земельные владения в Тюрингии, подав пример другим князьям и аристократам. Величайшим среди них был император Фридрих II.
Тесная связь ландграфов со Штауфенами и династические традиции, но прежде всего взаимодействие с Немецким орденом привели к тому, что ландграф Людвиг IV участвовал (или порывался участвовать) в крестовом походе, к которому готовился император Фридрих II, дав в 1225 году письменное обязательство Папе. Император обещал до 1227 года выступить в крестовый поход, снарядив на свои средства 1000 рыцарей.
Объединить этих рыцарей стало задачей верховного магистра Немецкого ордена Германа фон Зальца. Ему, представителю рода тюрингских министериалов, удалось заполучить ландграфов Тюрингских, самых блистательных светских князей, принявших наконец участие в крестовом походе, — удалось, впрочем, не только с помощью красноречия. Ландграф позволил себе заплатить крупную денежную сумму, обеспечив наследственное право на маркграфство Мейссен. Но это был не единственный договор, заключенный правителем перед выступлением в поход, и не единственная выгода, которую он из него извлек. Ведь, согласившись выступить в крестовый поход и взяв крест, он, так сказать, парализовал своего опаснейшего территориально-политического соперника, архиепископа Майнцского. Став крестоносцем, ландграф снискал защиту церковного права. Архиепископ Майнцский не мог его одолеть, лишаясь и возможности во время отсутствия ландграфа взимать подати с тюрингских монахов. Ландграф позаботился о том, чтобы это право Папа передал проповеднику крестовых походов Конраду Марбургскому, с некоторых пор жившему при графском дворе.
Ландграф Людвиг IV, как и тысячи других крестоносцев, умер в Южной Италии во время одной из эпидемий, которые в антисанитарных условиях нередко вспыхивали в морских портах, местах скопления множества людей. После его кончины Конрад Марбургский стал духовником и политическим советником вдовы ландграфа Елизаветы Венгерской, дочери того короля, о котором уже говорилось как о благодетеле ордена (см. с. 27–28). Пройдет несколько лет, и Елизавету причислят к лику святых.
Елизавета по-женски старалась внести свою лепту в успех крестового похода. Она поклялась в случае гибели супруга больше не выходить замуж, а также дала обет строгого поста. Этот обет свидетельствует и о многом другом, — о том, что Елизавета не чуждалась новых для того времени форм благочестия, интенсивной религиозности, неведомой поколениям знати прошлого. Нелегко доказать это на фактическом материале, поскольку авторы источников уже знали о дальнейшей судьбе Елизаветы, о том, что вскоре после смерти ее канонизировали. Не исключено, что они пытались действовать как пророки наоборот, изначально подгоняя жизнь графини под ее канонизацию. Но важно не только сказать о необычайном благочестии этой женщины, но и о том, к чему оно привело в сфере политики.