Но укрепить Орден иоаннитов ландграфам не удалось. Проводя проимператорскую политику, они не могли содействовать этому ордену, кроме того, их собственные интересы не позволяли им укреплять этот не зависимый от них орден, тем более что иоаннитов поддерживал вышеупомянутый территориально-политический соперник ландграфов архиепископ Майнцский. Архиепископы Майнцские и ландграфы Тюрингские и Гессенские создавали свои владения в затяжной междоусобной борьбе. Так было в Тюрингии, так было и в Северном Гессене. Стоило кому-то построить замок, как его соперник возводил свой замок на соседней горе. Стоило одному основать город, как другой в пику ему основывал свой в надежде, что его город послужит гибели города соперника или же представится возможность разрушить его, что нередко случалось. Так, в 1223 году ландграф Конрад, деверь святой Елизаветы, дотла спалил город архиепископа Фрицлар.
Итак, иоанниты не достигли желанной цели, но их притязания говорили, скорее, не о перспективе упразднения марбургского госпиталя, а о том, что он достанется иному монашескому братству.
Об упразднении марбургского госпиталя не могло быть и речи, тем более что к могиле Елизаветы сразу же потекли толпы больных и убогих. Несчастные молились в ожидании чуда, и оно нередко свершалось. Марбургский госпиталь и могила Елизаветы стали местом паломничества. Голоса, призывавшие канонизировать покойную, звучали все громче.
В начале XIII века причисление мертвых к лику святых уже не мыслилось как награда за благочестие, и толпы паломников не могли служить подтверждением святости. В то время был выработан формальный процесс канонизации. Решение о канонизации святых выносил Папа.
Конрад Марбургский, духовник Елизаветы и глава ее госпиталя, хлопотал в Риме о канонизации своей подопечной, но безуспешно. Трудно сказать, почему ему не удалось достичь поставленной цели. Возможно, он неумело вел это дело. Но не исключено, что ему помешал архиепископ Майнцский, который в 1233 году стал инквизитором, вернее, первым, кому поручили вести борьбу с еретиками в Германии; однако, когда его гонения затронули знать, он пал жертвой группы именитых заговорщиков.
Канонизировать Елизавету удалось только ее деверю, территориально-политическому сопернику архиепископа Майнцского, вышеупомянутому ландграфу Конраду Тюрингскому. В начале лета 1234 года он посетил Италию и там провел переговоры с Папой, императором и верховным магистром Германом фон Зальца. В итоге марбургский госпиталь, который ландграф еще ранее вверил Папе, с соизволения последнего перешел к Немецкому ордену. Более того, в конце года сам ландграф с девятью знатными людьми и двумя монахами вступил в Немецкий орден. Случилось это накануне дня погребения Елизаветы, состоявшегося в 1231 году; отныне этот день вошел в святцы. В 1235 году Елизавету канонизировали: на Троицын день Папа причислил ландграфиню к лику святых; участником пышной церемонии был и ее деверь, ныне брат Немецкого ордена, Конрад. Орден взял на себя немалые расходы по организации торжества.
Разумеется, все было спланировано и подготовлено. Тогда родственники Елизаветы решили не только сохранить госпиталь, но и, по мере вложения новых финансовых средств, расширить его. Вступление в орден ландграфа согласно смете расходов тоже стоило денег, поскольку Конрад должен был рассчитаться по долгам. Устав ордена, вполне понятно, запрещал вступление в него лиц, опутанных долгами.
Довольно долго считалось, что вступление ландграфа в орден было актом покаяния за разорение Фрицлара и что его посещение Папской курии летом 1234 года было своего рода паломничеством во искупление совершенного греха. Едва ли это верно. Нельзя утверждать и то, что ландграф Конрад к тому же прибыл в Рим, влекомый желанием вступить в Немецкий орден. И все же следует отметить, что на его орденской печати был изображен Савл, будущий апостол Павел, и начертаны обращенные к нему слова Христа: «Saule quid me persequeris?» («Савл, что ты гонишь меня?»)[28] В 1238 году Конрад в знак покаяния подвергся публичному бичеванию, и на его надгробии в церкви Святой Елизаветы в Марбурге он изображен с бичом в руке, хотя и это еще не свидетельство религиозного обращения. Но пусть даже так, — были и другие причины участия ландграфов Тюрингских в судьбах марбургского госпиталя и Немецкого ордена.
Полагают, что вступление графа в орден было взаимосвязано с имперской политикой, что император Фридрих II пытался воспрепятствовать зависимости ордена от Папы, который как раз в 1234 году объявил орденские владения в Пруссии своими (см. с. 75–76). Во всяком случае, через год после канонизации Елизаветы император проявил нескрываемый интерес к новой святой, ландграфу Тюрингскому и Немецкому ордену. Первого мая 1236 года мощи Елизаветы, покоившиеся в Марбурге, были подняты, то есть извлечены, из могилы и помещены в раку для всеобщего поклонения.