Бах-Зелевский рассказал, что германское командование формировало специальные подразделения из уголовников. Когда его спросили о целях таких формирований, Бах-Зелевский ответил: «Я считаю, что здесь имеется очень тесная связь с речью Генриха Гиммлера в начале 1941 года в Везельсбурге, еще до начала похода на Россию. Гиммлер говорил тогда, что целью похода на Россию является истребление славянского населения до 30 миллионов человек и что в этой области следовало использовать именно такие неполноценные войска».
Бах-Зелевский признал, что высший приказ гласил, что «никакие меры против гражданского населения, проводимые в рамках борьбы против партизан, не могут повлечь за собой дисциплинарных взысканий и судебного преследования» *.
Вот выдержка из его допроса, которая ставит все точки над «и».
«Покровский (советский обвинитель). Если я правильно понял ваш ответ на один из вопросов, заданных вам раньше моим коллегой, представителем американского обвинения, то вы сказали, что борьба с партизанским движением имела своей целью фактически истребить славянское и еврейское население?
Бах-Зелевский. Да...
Покровский. Подтверждаете ли вы, что вся практическая деятельность немецких властей, немецких воинских соединений в борьбе с партизанами была направлена на выполнение этой директивы сократить число славян на 30 миллионов человек?
Бах-Зелевский. Я считаю, что эти методы действительно привели бы к истреблению 30 миллионов, если бы их продолжали применять и если бы ситуация не изменилась в результате развития событий» 205206.
Так, один из виднейших гитлеровских карателей вынужден был подтвердить, что так называемая «борьба с бандами» имела своей главной целью массовое уничтожение советского гражданского населения.
Одним из средств реализации гиммлеровской установки на массовое уничтожение славянского населения является экономическая политика германских оккупантов. Голод стал орудием массового уничтожения советского гражданского населения.
Еще в ходе подготовки к нападению на СССР, в период создания плана «Барбаросса», Гитлер и его клика выработали детальный план ограбления Советского Союза. 29 апреля 1941 г. был создан экономический штаб особого назначения «Ольденбург», подчиненный Герингу. Одновременно предусматривалось создание ряда щупальцев этого грабительского органа в виде так называемых специальных хозяйственных инспекций и команд в Ленинграде, Мурманске, Риге, Минске, Москве, Туле, Горьком, Киеве, Баку и других промышленных центрах СССР.
Немецко-фашистские захватчики, руководствуясь заранее составленным планом разграбления Советского Союза, вывезли в Германию сельскохозяйственный инвентарь колхозов и совхозов, лишив тем самым сельское население оккупированных территорий возможности обрабатывать землю; они захватили там все продовольственные запасы колхозов и совхозов. Советские крестьяне в этих районах были превращены в сельскохозяйственных рабов, а земли, переданные им Советской властью в вечное пользование, были у них отобраны. Гитлеровский министр земледелия Дарре с циничной откровенностью заявил: «На всем восточном пространстве только немцы имеют право быть владельцами крупных поместий. Страна, заселенная чужой расой, должна стать страной рабов, сельскохозяйственных слуг и промышленных работников».
Стремление использовать искусственно создаваемый на оккупированных советских территориях голод как орудие умерщвления советского населения ярко раскрывается в «Директивах по экономической политике для организации экономики на Востоке», изданных 23 мая 1941 г. В «Директивах», в частности, указывалось: «Германия не заинтересована в поддержании производительных сил на этих (оккупированных.— Авт.) территориях... Население в этих районах, и в особенности городское население, обречено на серьезные страдания от голода... Многие десятки миллионов людей в этом районе окажутся лишними и вынуждены будут или умереть, или выехать в Сибирь»1. Таким образом, и экономическая политика нацистских властей на оккупированных советских территориях отражала стремление нацистов к массовому уничтожению советского гражданского населения.
Международное право издавна установило ряд гарантий для военнопленных. IV Гаагская конвенция 1907 г. установила, что с военнопленными надлежит обращаться человеколюбиво, что они находятся во власти неприятельского государства и что это государство отвечает за соблюдение всех правовых гарантий для них.
Как уже указывалось, Германия подписала и ратифицировала Гаагскую конвенцию, но на практике не было ни одного существенного положения конвенции, которое не было преступным образом нарушено гитлеровцами.
Верховным военным командованием гитлеровской Германии неоднократно издавались приказы, которыми прямо предписывались массовые убийства советских военнопленных.
Как отмечается в приговоре Международного военного трибунала, «Обращение с советскими военнопленными характеризовалось особенной бесчеловечностью. Смерть многих из них являлась результатом не только действий отдельных членов охраны или условий жизни в лагерях, доходивших до крайностей. Она являлась результатом систематического плана совершения убийств».
На Нюрнбергском процессе были оглашены показания гитлеровского генерала Курта фон Эстеррейха, бывшего начальника отдела по делам военнопленных Данцигского военного округа. Он показал, что еще до нападения на СССР, в марте 1941 г., в германской ставке состоялось совещание, посвященное вопросу о порядке обращения с советскими военнопленными. Уже там были намечены многие линии преступного обращения с военнопленными, в частности было предписано безжалостно расстреливать их при малейшей попытке к бегству.
Б мае 1941 г. главным командованием сухопутных войск Германии была разработана директива об обращении с захваченными в плен советскими политическими работниками. Эта директива устанавливала, что «политические руководители в войсках не считаются пленными и должны уничтожаться самое позднее в транзитных лагерях. В тыл не эвакуируются».
Вряд ли есть необходимость доказывать явную преступность этого приказа, поправшего самые элементарные нормы международного права.
С первых же дней в лагерях для советских военнопленных были созданы самые ужасные условия, которые преследовали только одну цель — медленное их вымирание.
«...Заключенные ютятся на такой ограниченной территории, что едва могут шевелиться и вынуждены отправлять естественные надобности там, где стоят...
...Военнопленным, проблема питания которых с трудом разрешима, живущим по 6—7 дней без пищи, известно только одно стремление, вызванное зверским голодом,— достать что-либо съедобное.
...Единственно доступным средством недостаточной охраны, день и ночь стоящей на посту, является огнестрельное оружие, которое она беспощадно применяет»
Эта выдержка из отчета гитлеровского чиновника Дорша Альфреду Розенбергу от 10 июля 1941 г. «О лагере для военнопленных в Минске» достаточно ярко раскрывает с первых дней оккупации сущность преступного режима для советских военнопленных.
8 сентября 1941 г. гитлеровское командование издает «Распоряжение об обращении с советскими военнопленными во всех лагерях военнопленных». В основе этого и многих других последовавших за ним распоряжений лежало то, что говорил нацистский генерал Рейнеке, на которого Гитлер возложил ответственность за реализацию всей программы массового уничтожения советских военнопленных: «Красноармеец не рассматривается как солдат в обычном смысле слова, как это понимается в отношении наших западных противников. Красноармеец должен рассматриваться как идеологический враг, т. е. как смертельный враг национал-социализма, и поэтому должен подвергаться соответствующему обращению» *.