Расправляясь с мирным населением — женщинами, стариками и детьми, гитлеровцы в первую очередь жестоко подавляли военнопленных, ведя неприкрытую политику истребления живой силы противника. И это совершалось в наш век, когда образованное человечество выработало гуманные принципы международных отношений. В частности, в приложении к Гаагской конвенции 1907 г. «О законах и обычаях сухопутной войны» говорится: «Воспрещается... а) убивать или ранить неприятеля, который, положив оружие или не имея более средств защищаться, безусловно сдался»... «Военнопленные находятся во власти неприятельского правительства, а не отдельных лиц и отрядов, взявших их в плен». В дальнейшем эти человеколюбивые принципы нашли свое отражение в дру-
гих документах международных отношений, которые запрещали использовать военнопленных на трудных и унизительных работах, а также запрещалось побуждать пленного к действиям, направленным против его родины. Германское правительство торжественно обязалось выполнять эти принципы и, более того, в законе о судоустройстве и судопроизводстве в военных судах в военное время от 17 августа 1938 г. провело идею Женевских конвенций 1929 г. Однако, преследуя низменную цель, фашистское правительство за несколько дней до нападения на Советский Союз издало приказ, в котором с откровенной циничностью растоптало всякое понятие о праве, международных договорах и человечности, предоставив полную инициативу немецкому солдату и офицеру чинить насилие и злодеяния над советским народом. Убийство, грабеж, насилие в немецкой армии были возведены в ранг военной доблести и всячески поощрялись.
Из многочисленных материалов следственных органов, судебно-экспертной медицины, актов Чрезвы* чайной комиссии, свидетельских показаний узников лагерей и очевидцев, а также показаний немецких военнопленных, документов немецких оккупационных властей и воинских начальников следует, что массовое уничтожение советских военнопленных было намеренным, заранее продуманным и определялось общими директивами, инструкциями и приказами, вытекавшими из сущности фашистской идеологии и оккупационной политики.
Незадолго до начала войны с Советским Союзом Гитлер собрал совещание командования высших штабов по поводу предстоящих военных действий с Россией. Умышленно искажая исторические факты, он сказал: «Борьба между Россией и Германией — это борьба между расами... Так как русские не участвуют в Гаагской конвенции, то и обращение с их военнопленными не должно быть в соответствии с решениями Гаагской,, конвенции...» «...Комиссаров не следует рассматривать как военнопленных» К
Участник этого совещания Франц Гальдер сообщает: Гитлер потребовал, «чтобы эта директива вы- 264 полнилась даже тогда, если бы в дальнейшем не последовало его письменного приказа об этом».
Другой участник этого совещания, заместитель начальника оперативного отдела штаба ОКВ генерал Вальтер Варлимонт, заявил: «Гитлер затем добавил, что он вовсе не ждет от своих офицеров размышления над его приказаниями, единственное, что от них требуется,— это беспрекословное повиновение».
В директиве об обращении с ответственными политическими работниками, составленной ОКХ 12 мая 1941 г., цели в отношении политического состава Красной Армии сформулированы совершенно откровенно: «...советские политические работники и комиссары, взятые в плен вместе с советскими войсками, должны быть выделены и уничтожены» Г
Выполняя эти чудовищные указания, немецко-фашистские оккупанты большую категорию советских военнопленных объявляли коммунистами и комиссарами и непременно уничтожали их. Фашистские палачи не размышляли над приказами Гитлера. Напротив, они с величайшим рвением выполняли его, принося мрачную дань нацизму.
Правила, изданные 8 сентября 1941 г. за подписью генерала Рейнеке, начальника управления по делам военнопленных при верховном командовании немецких войск, предписывали: «Следует действовать безжалостно и энергично при малейшем намеке на неповиновение, особенно в тех случаях, когда речь идет о большевистских фанатиках. Неповиновение, активное или пассивное сопротивление должны быть немедленно сломлены силой оружия (штыки, приклады, огнестрельное оружие)»265266. Если учесть звериный инстинкт солдата фашистской армии, то становится очевидным, что после таких «правил» найти повод к усмирению не составляло особого труда. Лагерные команды сознательно вызывали противодействие со стороны пленных, затем избивали и расстреливали их. Только на территории Белоруссии «усмиренных» таким образом (читай: убитых и замученных) оказалось более 800 тыс. человек вся вина которых состояла в том, что они являлись советскими военнопленными. Эта цифра ярко характеризует низменную политику фашистских руководителей и изуверскую изобретательность и пунктуальность ее исполнителей.
Процесс уничтожения советских военнопленных начинался с момента их пленения и продолжался при конвоировании, содержании в невыносимых лагерных условиях и организации специальных экзекуционных актов и изнурительных работ. Например, 17 июля 1941 г. партизаны отряда «Красный Октябрь» вытеснили немцев из занятой ими дер. Оземля Полесской области. На кладбище они отбили 10 красноармейцев, приведенных сюда для расстрела за их принадлежность к Компартии К
23 ноября 1943 г. советские войска освободили дер. Новоселки Гомельской области. В траншеях немецкой линии обороны они обнаружили 27 трупов зверски замученных советских военнопленных, многие из них были захвачены в плен тяжело раненными. Пленные были связаны по 5—10 человек. Ефрейтору Барышникову немецкие солдаты отрубили голову, Котырбаева сожгли на костре. У большинства других жертв отрублены конечности, отрезаны уши, носы, размозжены черепа, на трупах имелись ножевые раны и следы других истязаний267268.
Свидетель одного из случаев этапирования пленных немецким конвоем И. С. Анциперович заявил, что в июле 1941 г. по Колхозной улице Минска шла колонна русских пленных численностью в 3—4 тыс. человек. Уставшие и измученные голодом, многие раненные, они едва двигались. Тех, кто не мог двигаться, конвоиры пристреливали на улице. За малейшую попытку пленных взять хлеб или воду у подошедших к колонне женщин немцы немедленно убивали. После прохождения колонны вся улица была усеяна трупами 269.
Лагерный режим соответствовал преступной цели уничтожения советских военнопленных и характеризовался жуткими бытовыми условиями, диким административным произволом и изуверством лагерных команд.
Как правило, военнопленные размещались в совершенно непригодных для жилья помещениях — конюшнях, сараях, складских зданиях и просто на улице, обнесенной колючей проволокой. Чрезмерная скученность, жуткая грязь, поголовная завшивленность, отсутствие элементарных санитарно-гигиенических мероприятий, лишение пленных питьевой воды, плохое питание доводили их до крайней степени истощения. К этому добавлялись изнурительные работы, эпидемии тифа и других инфекционных заболеваний. Избиение плетками, дубинками, прикладами, различные формы наказания по малейшему поводу и без повода и, наконец, летний зной, осенние стужи и зимний мороз, одиночные, групповые и массовые расстрелы — такова была участь узников лагерей смерти.
Вот как описывает условия, в которых находились военнопленные шталага № 352 (близ Минска), бывший узник этого лагеря Г. А. Воронов: «Помещения представляли собой два темных, полуразрушенных сарая (бараки № 21 и № 22). В дыры бараков врывал-ея страшный холод. Бараки не отапливались и не освещались. Пол был земляной... Жуткая грязь, вонь и теснота. Невероятный холод сковывал истощенных и измученных людей. Надежда усилить согревание воздуха (собственным теплом) заставила людей, находящихся в бараке № 22, перейти в барак № 21, в котором скопилось около 6,5 тыс. человек. Барак, имевший трехъярусные нары, не мог вместить такого количества людей. Большинство вынуждено было подвешивать к верхним стропилам сарая доски и плащ-палатки, в которых и размещались, рискуя каждую минуту сорваться и разбиться насмерть... Вода в бараке совершенно отсутствовала. Люди собирали смешанный с грязью снег и утоляли (им) жажду» 270.
268
См. «Зверства немецко-фашистских захватчиков». Документы, вып. 14. Воениздат, 1943, стр. 28—29.