- А я что сделаю? - огрызнулась я. - Я не ветеринар, да еще и не видно не зги. Спи.
Сомкнула глаза, но уснуть не получалось. Я, было, подумала, пойти к козе и, подсвечивая спичками взглянуть, как у нее дела, но быстро отказалась от этой мысли. Мишка только пригрелся у моей груди, если я встану, то вновь напущу под одеяла холод. Да и козе ничем помочь не смогу.
Рассвета последние недели как такового не было. Просто в неприглядную темень ночи, постепенно разливаясь, вползал серый сумрак. Да так и оставался до вечера, солнца мы ни разу не видели.
Это утро ничем не отличалось. Я открыла глаза, откинула полог самодельной палатки - она крепилась одним углом к коляске, а с другой стороны лишь камнями, и встала. Край одеяла примерз к земле. Мишка открыл на мгновение воспаленные глаза, и вновь уснул. Ольги не было. Я выбралась на улицу.
Ольга сидела на корточках у лежащей козы. Услышав мои шаги, обернулась, глаза ее сияли.
- Смотри кто тут! - заговорщицки зашептала она. И с криком-Та-дам!!! - отступила в сторону.
У живота козы, которая была заботливо уложена на простыню из моих запасов, лежало два меховых комочка. Господи, это же козлята!
- А еще вот! - Оля гордо протянула мне стакан, в котором плескалось с четверть молока. - Я подоила. Сама. Она позволила, правда недолго. Ее козлята сосут. Невероятно хорошенькие, да?
Я согласилась и взяла предложенный стакан. Затем растормошила ребенка и, аккуратно, стараясь ни капли не расплескать, его напоила. Мы с Олей сами вместо завтрака уже несколько дней пили горячую воду. Поедим в обед. Свернули лагерь и вновь тронулись в путь. Земля совершенно размякла, дорога здесь была грунтовая, я едва угадывала ее очертания под ногами. С трассы мы сошли еще вчера. Идти осталось совсем немного.
Немезида шла за нами, козлята спотыкались и не успевали. Ольга хватала то одного, то другого и несла на руках. Колеса коляски вязли в грязи, я плакала. В общем, шли мы очень медленно. Когда заморосил дождь, до деревни оставалось совсем немного, я уже видела очертания дома на холме. Это обрадовало - если его видно издалека, значит он хорошо сохранился!
- Оля, бросай чемодан, бери козлят на руки и побежали. Если сейчас польет, как вчера, то мы до ночи не доберемся точно. Завтра за ними вернемся.
Ольга кивнула и подхватила козлят под мышки. Я вытащила из коляски экстренную сумку, и мы побежали. Ноги вязли, замерзли так, что я их уже не чувствовала, дождь лил все сильнее. Однако очень скоро, по сравнению с нашей предыдущей скоростью, мы добрались до вершины холма и вступили в деревню. Когда-то она была больше, но все население ее покинуло в поисках лучшей доли. Жилыми оставались лишь несколько домов: в трех жили постоянные жители, и еще домов пять использовались, как дачи. Я до последнего момента боялась, что шли мы зря и кроме разрушений нас ничего не ждет. Один дом, самый новый, кирпичный буквально рассыпался. Остальные были повреждены меньше. Смотрели на мир пустыми окнами, на покренившиеся крыши лил дождь.
Я побежала к нашему дому, торопливо миновав оторванную ветром калитку. Окна были разбиты, крыша просела. Я не могла открыть покосившуюся дверь и чертыхалась в полголоса. Затем обошла дом и побежала к бане. Она была совершенно цела, не считая стекол, но какие это мелочи - маленькие окошки легко заткнуть.
Я вошла в темный, пахнущий дымом и сыростью предбанник, и, нашарив керосиновую лампу, которая стояла тут на случай отключения электричества, зажгла ее. Оля ввалилась за мной и опустила на пол козлят. Следом на правах хозяйки вошла коза. Я посадила Мишку на лавку и велела Ольге растопить печь. Сама побежала к гаражу, который стоял с распахнутыми, сорванными с петель дверьми и вошла. Сквозь провалившуюся крышу залетали капли, я поежилась, но целенаправленно пошла к дальней стене. Полки на ней были пусты, но пошарив на полу под ними и изранив руки, я сумела отыскать горсть гвоздей.
Вскоре я уже заходила в баню, втаскивая кучу разнокалиберных досок, которые сорвал, а затем разбросал по округе ветер. Ольга возилась с печью, тепла еще не было, а я изнутри забила два небольших окна, в предбаннике и в самой мыльне. Впервые за многие дни нам было тепло и сухо. Мы подсушили одеяла на печи, хотели даже помыться, но сил не хватило. Свалились на пол, застеленный одеялами, и уснули.
Просыпаться было непривычно. Каменный пол холодил, но по сравнению с последними ночевками, было как в раю, даже не смотря на то, что печь выстыла. Я зажгла лампу, знать бы еще, сколько в ней керосина.
Разожгла печь и приготовила кашу, стараясь тратить как можно меньше крупы: даже если ее экономить, хватит от силы на пару дней. Поэтому у меня получилась не каша, а скорее непонятная болтанка. Хотела подоить козу, но она мне не далась. Я мстительно выпихнула ее на улицу - пусть ищет пропитание сама. Судя по тому, что до сих пор живая, справлялась она с этим неплохо. Когда обернулась, увидела Мишку. Худой, почти прозрачный в неверном свете керосинки, он сидел на полу и гладил козлят.