-Я пойду! - вскочила Ольга. - Завтра же.
-Уймись, - мягко сказала я. - Пошли пока баню затопим. Семка продрог. Мы топили баню. Оля таскала воду ведрами и мечтательно вздыхала. Затем принялась приставать ко мне с просьбами рассказать о Семке побольше.
- Да что рассказывать? Он моложе нас обеих. В этом доме жила его бабушка. Я даже не знаю, кем он работает, честно. Работал. Мы встречались с ним только летом на даче и иногда вместе пили.
Утром я проводила Ольгу с Семкой. Стояла на холме, смотрела, как они переплывают реку, а затем теряются в туманной дали. Порадовалась, что им будет легко идти, земля не оттаяла с ночи и не чавкала под ногами. Подхватила на руки Мишку. Он сладко прижался ко мне, крепко, доверчиво.
-Ко-ко! - шепнул мне прямо в ухо.
-Ах, с этими проводами не успел проверить гнезда? Ну идем же, скорее!
Четыре дня тянулись невыносимо долго. Я вся извелась. Сто раз представила, как на них нападают голодные людоеды, потерявшие человеческий облик, как они проваливаются в трещину в земле, как их заваливает обломками в магазине. Ночами прислушивалась к Мишкиному сопению и благодарила богов, и его мать, которая так и осталась для меня безымянной, за то что он рядом. Я сама не заметила, как к нему привязалась, он стал неотъемлемой частью моей жизни. Работа валилась из рук. Мы с Мишкой бегали к холму каждые полчаса, наши козы, звонко стуча копытами за нами. Порой сидели здесь подолгу, вглядываясь в горизонт. Дождя не было, а легкий мороз не досаждал. Наконец, на исходе четвертого дня я их увидела. Кликнула Мишку и мы сразу побежали с веселыми криками топить баню, и разогревать суп.
Уже знающий, что несут подарки, Мишка хлопал в ладоши и дергал Семку за штанины, мешая идти. За разбором принесенного, прошел весь вечер. У Оли горели щеки, взгляд она от меня прятала. Все было понятно без слов.
А ночью, выждав некоторое время, Ольга встала и тихонько, на ощупь пробралась в коридор. Вскоре из-за стенки чуть слышно заскрипел матрас, брошенный для Семки на пол. Мне, отчего-то, стало невыносимо горько, навернулись непрошеные слезы и побежали к вискам. Я рассердилась на себя за эти слезы, за эту обиду, и, что было сил стиснула зубы, не давая всхлипам вырваться наружу. Это всего лишь Семка. Дачный сосед. Обаятельный парень и не более. А Оля звезда, пусть и закатившаяся волею рока. Вполне понятен и объясним его интерес. Через два дня Семка вновь засобирался в путь.
- Скоро холода, настоящие. И не смотрите, что на календаре еще лето. Зима будет лютой и долгой, печенкой чую.
- Конечно, крема и дезодоранты в хозяйстве важны. Так же как конфеты и дубовые пряники. Но в этот раз, извини Оль, пойду я, - сказала и сама удивилась. Но на своем стояла твердо, благо Семка лишь улыбался, а у Оли со мною спорить кишка тонка.
Обрядилась в походную амуницию, повесила за спину огромный пока еще пустой рюкзак и пошла. Тяжелее всего было прощаться с Мишкой, он ревел и цеплялся за меня не желая отпускать. Оля насилу его уняла. Идти по твердой сухой земле, стуча валенками с калошами было даже приятно. Я не была так растеряна и напугана, как в том походе из города, я была сыта, здорова и рядом со мной шагал сильный мужчина.
Мне казалось, что мир во все стороны одинаково сер. Однако Семка шел споро и уверенно, точно зная, куда и зачем идет. До магазина мы добрались уже к вечеру. Это был не большой сетевой супермаркет. Основной удар стихии приняла на себя гостиница, она была почти полностью разрушена. Магазинчик выстоял.
- Заночуем у касс, - сказал Сема. - Эта часть торгового зала почти не повреждена. Завтра начнем раскопки, только прошу, осторожнее.
Быстро темнело. Мы развели костер, я чуть не поперхнулась, когда увидела, что для растопки Семка использует купюры из кассовых аппаратов. Он улыбнулся, поймав мой взгляд.
- Ну а что с ними еще делать? Теперь-то? А так хоть польза есть.
Я согласилась. Наступила ночь. Я привыкла спать в помещении, и теперь стучала зубами. Взглянув на меня, Семка полез к ближайшей кассе.
- Держи, - протянул он мне бутылку мартини. - В прошлый раз откопал и припрятал.
Отвыкнув от алкоголя, я теперь стремительно хмелела. С нескольких-то глотков. От греха подальше полезла под свое одеяло и накрылась с головой. Очень холодно. Лежала и тряслась, и злилась на себя, зато, что вообще пошла. Вот мне дома не сиделось. Костер уже догорал. Я пыталась расслабиться и не трястись. В какой-то момент я почувствовала, как холодная, и одновременно такая горячая Семкина рука пробралась под мой свитер и легла на живот.