- Я взяла вашего сына, - сказала, коснувшись женщины, но теперь она уже точно была мертва. Я вздрогнула и отдернула руку.
Капот машины был таким же мокрым, я скользила по холодному железу и не могла влезть. Когда я, наконец, выбралась, то совсем обессилела. Дождь не прекращался, я боялась, что такими темпами всю гигантскую впадину просто затопит вместе с нами. И поэтому шла, падала и ползла. Воды становилось все больше, и я брела в ней по колено. Наверх поднялась только через несколько часов. Ребенок все это время молчал. Я очень боялась, что он мертв. Дождь стал идти медленнее, и тогда я смогла оглядеться. Пологая впадина была огромной, вниз провалилось не менее трети города. И в ней была вода, очень много воды. Сам город... от него почти ничего не осталось. Я не видела ни одного целого здания. От каких-то возвышались одни стены, от других остались лишь горы обломков. Ни одного столба, ни одного дерева. Асфальт прямо передо мной пересекала трещина пару метров шириной, и несколько - глубиной. Я хотела разглядеть ее дно, но не сумела. Не знала день сейчас или ночь - все время, что я поднималась из впадины, небо было темно-серого цвета.
Я обошла трещину и осторожно ступая, пошла вперед. Мимо разрушенных домов и мертвых людей, мимо трещин в земле. Некоторые люди были живы, многие ранены. Я подошла к женщине, которая внешне выглядела здоровой, но она, посмотрев на меня бессмысленным взором, перебирала грязными пальцами бахрому своей юбки и на мои вопросы не реагировала. Я сдалась. Дождь снова полил в полную силу, а я бродила, спотыкаясь и падая, не в силах найти себе укрытие. Заходить в полуразрушенные здания боялась: вдруг снова землетрясение? Наконец, натолкнувшись на легковушку, у которой было разбито лишь одно боковое переднее окно, я залезла в машину на заднее сиденье. А после этого вытащила мальчика из рюкзака. Он посмотрел на меня мутным взглядом и вновь закрыл глаза. Я сняла с него мокрую одежду и повесила на спинки, а ребенка завернула в чехол, содранный с сиденья. Что сделать еще, я не знала. Перегнулась и нашарила в багажнике аптечку. В ней оказались по большей части одни бинты, но имелись и копеечные цитрамон, парацетамол и аспирин. Открыв багажник, я увидела пятилитровую бутыль с водой и несколько связок саженцев. Видимо хозяева собирались ехать на дачу. В старой клетчатой сумке нашлись полосатые трико, тулуп, пара старых полотенец и несколько потертых рубашек. Я возблагодарила неведомых мне, и скорее всего мертвых уже людей, и их привычку везти все барахло на дачу. Торопливо переоделась. Теперь я хоть и выглядела нелепо, но хотя бы была сухой. Укрыла ребенка полотенцами. Развела в воде, налитую в крышку от бутылки, парацетамол и влила раствор ребенку между губ. Он поперхнулся, но выпил. Затем откинула заднее сиденье. У моего отца была такая же старенькая машина и хоть это я могла сделать запросто. Прижавшись к ребенку, я уснула.
Бог знает, сколько я спала, но проснулась от грохота. Небо бесновалось, сверкая и извергая водопады воды. Лоб ребенка пылал, я дала ему еще парацетамола и постаралась напоить водой. Было ужасно холодно, в разбитое со стороны водителя окно залетали брызги. Я ежилась, но не знала чем закрыть окно. Царила абсолютная темнота, освещаемая порой вспышками молний. Потом земля вновь затряслась. Я закрыла глаза и, заткнув уши ладонями, молилась. Трясло долго и сильно, несколько раз нашу машину чувствительно отбросило в сторону, но этим обошлось. Ребенок все спал, и я уснула тоже. В следующий раз я проснулась уже днем. То есть наверно это был день. Было очень серо, так же как и вчера.
Видимость ограничивалась десятью метрами, а дальше всё терялось в тумане. Дождь уже не шел, но воды было столько, что она бурлила потоком, и толкала нашу машину из стороны в сторону, периодически весьма заметно сдвигая. В какой-то момент мы даже плыли, на дне машины из всех щелей показалась вода. Я замерла. Сразу представила, как мы камнем идем ко дну, но все обошлось. Машина мягко уткнулась в подножие холма, образованного из разрушенного здания и замерла. Вскоре захныкал ребенок, и я напоила его лекарством. Надеюсь у него ничего серьезного, аспирином и парацетамолом я воспаление легких не вылечу. Я посадила его на колени, и прижалась к его маленькому горячему тельцу.
-Потерпи маленький. Не знаю, сколько времени прошло: два дня или три. Нас скоро обязательно спасут, непременно.