— Это… — запинаясь, пролепетал он, качая головой. — Это совершенно невероятно… Этого не может быть. Откуда…
Он смущенно взглянул на Элен, которая сухо, но очень внимательно наблюдала за его действиями. Реакция Карла, судя по позе и выражению лица Элен, показалась ей нервозностью застигнутого врасплох. Я же, напротив, пришел к выводу, что он на самом деле в замешательстве.
— Откуда у вас это? — спросил Карл.
— Из письменного стола профессора Зэнгера, — спокойно ответила Элен. — Теперь можете меня спросить, что это, чтобы довести до конца ваше замечательное представление. Однако меня вы не проведете. Я понятия не имею, чем вы тут занимаетесь в вашей дыре и просочилось ли понятие об актерском искусстве в Грайсфельден, но вообще-то в Германии уже давно ставят превосходные представления в голливудском стиле.
— Я знаю, что это! — воскликнул Карл, не обращая внимания на ее тираду, на этот раз уже более уверенно, но все еще очень взволнованный. Он был похож на шестилетнего ребенка, у которого в день рождения исполнилась самая заветная детская мечта и он получил в подарок скаковую лошадь, конюшню, жокея и конюха, и вот он сейчас находится на грани нервного срыва, потому что он разрывается между безграничной радостью от полученного подарка и глубочайшим разочарованием от того факта, что его мечта стала реальностью и он лишился разом всех целей в жизни. — Это чертежи горизонтальной проекции всей крепости, — сказал он. Я видел, как бешено пульсирует кровь в его шейных артериях. — Я искал их повсюду: в управлении, ведущем поземельные книги в Грайсфельдене, и окружном центре. Но все, что мне удалось раздобыть, это несколько исторических планов крепости. Мне не удалось ничего выяснить насчет перестроек во времена нацистов. А я искал весьма основательно, можете мне поверить.
Я чувствовал, что он говорит правду, но мое сознание было решительно против этого.
— А это что такое? — я схватил расчеты строительного подрядчика из Грайсфельдена и резким жестом швырнул их на стопку чертежей. — Как насчет опасной для жизни решетки, которую ваш дорогой друг Зэнгер приказал установить здесь совсем недавно? Вы ведь об этом тоже ничего не знаете, не правда ли? И это всего лишь счастливая случайность, что вы, столько раз за эти годы приезжая в эту крепость, так ни разу и не попали под эту крепостную решетку?
Пару секунд престарелый хиппи смотрел на меня абсолютно бессмысленным взглядом, затем посмотрел на расчеты перед своим носом и затем сделал то, что многие мужчины считают необходимым сделать, когда ими овладевает нервозность: он запустил правую руку в карман брюк, чтобы незаметно почесать интимное место.
— Что это значит? Какая решетка? — в этот момент я, наконец, поверил Эду, что он не может держаться на ногах. В противном случае он должен был бы одним прыжком очутиться возле стола и вырвать расчеты у меня из рук, если бы мог. Но он только, изумленно глядя на меня, протянул руку за бумагами. Юдифь отдала ему их, и он начал недоверчиво просматривать их, и при этом в нем, очевидно, нарастала злоба. — Да это…
— Это счет за покушение на наше убийство, — пояснил я, стараясь говорить спокойно. Мой собственный гнев не становился меньше. Собственно говоря, мне просто повезло, что тогда за рулем этого «лэндровера» сидел не я, а он, а тот факт, что Эд остался жив, мог объясняться лишь одним обстоятельством — что его ангел-хранитель просто трудоголик, да еще имеющий в своем распоряжении целую армию всегда готовых прийти на помощь крылатых товарищей.
— Да, я… нет, — ответил Карл, избегая смотреть на меня и на Эда.
— Да что это значит? — сердито спросил я, схватил его за плечи, резко развернул к себе, чтобы потрясти его как следует за воротник его смехотворной рубашки с рюшами, так как он все еще ничего вразумительного не ответил: — Так да или нет?
— Да, черт возьми, я знал об этом! — прорычал Карл, грубо оттолкнул меня в сторону, отошел на шаг назад и занял борцовскую позицию, широко расставив ноги, чтобы иметь устойчивость, если я снова на него наброшусь.
Честно говоря, я уже был близок к этому, но Юдифь решительным и спокойным жестом положила мне руку на плечо и покачала головой.
— Дай ему хотя бы объясниться, прежде чем ты порвешь его на куски.
Ее доводы были не слишком убедительны, чтобы я усмирил свои деструктивные порывы, однако в прикосновении ее руки было что-то успокаивающее. В последнее время после дискуссии насчет возможного убийцы Стефана она избегала со мной телесного контакта и даже почти не смотрела мне в глаза, поэтому этот скромный жест доставил мне настоящее удовольствие. Не хочу сказать, что недоверие и антипатия с ее стороны ранили меня больше, нежели со стороны всех остальных, из-за того, что я влюблен или что-то в этом роде. Но и то и другое больно ранили мое самолюбие. Я всегда исходил из того, что вовсе не всегда любовь является предпосылкой к хорошему сексу, а нужно как минимум известное доверие между партнерами. И то обстоятельство, что спустя весьма короткое время после нашего маленького приключения она могла подозревать меня в убийстве, ранило меня глубже, чем я мог сам предполагать.
— Профессор Зэнгер был сумасшедший, это не вопрос. Я не знаю, почему, но он придавал большое значение тому, что прежде чем покинуть крепость, нужно было обязательно поставить его в известность. Может быть, чтобы никому не пришло в голову что-нибудь украсть, это уж я не знаю, — ответил Карл. — Но я не знал, что это устройство было включено сегодня ночью. И уж тем более не могу понять, почему.
— И кто вам поверит? — Эд почесал свободной рукой раненый затылок. Он быстро и тяжело дышал, как будто сообщение о том, что его ранение не было нелепой случайностью, усилило все его боли. — А кто, если не вы, должен был знать об этом?
— Этого я не знаю, — Карл беспомощно пожал плечами. — Может быть, фон Тун? Хотя я не могу этого себе представить. Зачем он стал бы это делать? Или… — он нерешительно замолчал.
— Или кто? — спросила Юдифь.
— Или кто-то другой, — ответил Карл, беспомощно помотав головой. — Может быть, мы здесь не одни, в этой крепости есть достаточно возможностей оставаться незамеченным в течение довольно длительного времени.
— Или это был кто-то из нас, — проговорила Мария почти шепотом и искоса с подозрением посмотрела на Эда. Однако Элен поняла значение ее слов и с угрожающим видом сделала шаг по направлению к ней. Мария в буквальном смысле прикусила себе язычок и снова продолжала делать то, что она делала на протяжении всего последнего времени: она уперлась взглядом себе под ноги.
Эд сердито глянул на нее, однако понял, что не имеет никакого смысла реагировать на нападки Марии и нагнетать тем самым и без того взрывоопасную атмосферу. Вместо этого он снова агрессивно обернулся к Карлу.
— Это очень подло с вашей стороны, что все это время вы нам тут пытаетесь вставлять палки в колеса, — заявил он. — В конце концов, наша милая семейка может всю эту местность перевернуть верх дном.
— А вот и нет, — Элен грустно покачала головой и снова указала на чертежи. — Это действительно совсем не просто разобраться во всем этом. Но что я могу сказать с абсолютной уверенностью, что мы не исследовали и малой части катакомб, которые проходят под этим замком с привидениями.
Карл согласно кивнул и снова начал листать чертежи. Наконец он пожал плечами.
— Но я не думаю, что там есть второй выход, — наконец вздохнул он и рассеянно уставился в окно. — Скорей, я поверю, что ключом ко всему является старая башня. Все-таки со времен нацистов она недоступна.
Мария оторвала взгляд от кончиков своих туфель, бросила на хозяина гостиницы странный взгляд, который я не знал, как истолковать, и на какой-то момент мне показалось, что она знает гораздо больше и что она выражает протест против этого его утверждения. Но потом она снова опустила голову и снова смущенно уставилась в пол.