— Заплетешь мне волосы на ночь? Пока я их тоже не обкорнала! — Лиса выдавила из себя улыбку.
— А? — Лика не ожидала такого. — Ну, ладно, если ты хочешь.
Лиса подошла к столу, забрала синюю расческу и резинку. Села спиной к Лике. Лика спросила: «Просто косу, или…». Лиса её перебила: «Косу». Лика прикусила губу. Как приятно трогать волосы! Гладкие… Она несколько раз прошлась сверху вниз по ним пальцами и наконец взяла расчёску. Легко провела по волосам. За два года подружбы Лика до этой ночи Лису так и не расчесывала, наверное. Разделила на три части — три водопада. Сплела части вместе в классическую косу и закрепила резинкой. Этот обыденный для многих девочек и девушек ритуал оказался для Лики ужасно непривычным и чудесным. Лике захотелось умыться ледяной водой, чтобы снова вернуться в привычное состояние холодной закрытой опустошенности с редкими вспышками азарта. Лиса дарила Лике повод продолжать жить дальше — продолжать бороться за благополучие себя — несмотря на окружающую жестокость мира. Несмотря на то, что Лика была одной из тех, кто делала мир жестоким.
Лиса повернула голову в профиль и счастливо наморщила вздернутый нос. Её грело то, что Лика так нежно к ней относилась. Как не будет ни один мужчина. Лиса все чаще и чаще начала задумываться, что далеко не гетеросексуалка и даже не бисексуалка, как считала сейчас. «Я лесбиянка» — однажды мелькнуло в голове Лисы во время ночной рефлексии. Она помотала головой: у неё же были отношения с противоположным полом! Какая лесбиянка… только в последнее время казалось, что самая настоящая. Мужские прикосновения и взгляды оставляли на теле липкие гадкие следы. Лисе не хотелось иметь с ними ничего общего.
— Я хочу жить в мире, где одни женщины — поделилась Лиса, сворачиваясь в компактный клубок на коленях Лики.
Та одарила её сочувственным взглядом.
— Ты… сможешь уснуть, если я сейчас уйду? Или мне подождать?
— Подожди. Выключишь потом ночник.
— Мне жаль. Я не умею говорить каких-то слов поддержки, но могу выслушать тебя о чем угодно, помнишь?
Лика прикусила губу. Она совершенно не знала, что делать. Хотелось, чтобы у Лисы в кои-то веки началась белая полоса в жизни.
— Этого достаточно, Лик. Вот лучше бы я тебя любила, чем таких мудаков!
Сердце Лисы стучало как надо: немедленно, небыстро. Кровь прилила к лицу, но этого не было видно.
«Люби, пожалуйста, люби» — Лика зарделась.
Если бы Лиса сейчас потянулась поцеловать её в губы, Лика закрыла глаза и не сказала ничего против. Но этого не случилось.
Лиса нашла руку Лики и тихонько сжала, думая, что когда ей станет спокойнее на душе, признается в любви Лике. Во всяком случае, Лика не осудит её. Возможно, ответит взаимностью. Это казалось фантастикой. Колени оказались не такими удобными, и Лиса снова улеглась головой на грудь Лики приятной тяжестью.
Сердце Лики готово было разорваться от нежности к Лисе. Она смотрела на неё — ресницы подрагивали, грудь легко вздымалась — и не могла понять, как же так можно. Насколько надо быть сволочью… мужчиной, чтобы истязать эту безобидную девушку-студентку с золотыми руками и немного иным восприятием мира.
***
Проснулась Лиса одна. Одеяло валялось на полу — упало ночью. Мама была на работе. Сама Лиса подработку свою только искала и, в основном, когда приезжала в поселок сидела дома. Ночник не горел. На столе белел квадратик бумаги. Окно чуть приоткрыто. С улицы доносились птичьи крики и детский смех.
Лиса встала и потянулась, все ещё находясь где-то между сном и реальностью. Подошла к столу. На бумажке Ликиным почерком — островатым и мелким — было написано: «Смешно дергаешь во сне носом». Лиса почувствовала, как её щеки загорелись.
И в телефоне сообщение от Лики. О том, что она могла бы прийти к ней сегодня днем, пока мама на работе. Лиса согласилась. Наконец-то она покажет тот рисунок! Вчера было не до него. Ужасное происшествие слегка отпускало, но все ещё время от времени покалывало внизу живота и в местах прикосновений. А стихи с любовными страданиями из темного ящика доставать страшно… не то чтобы Лиса представляла неадекватную реакцию той, кому они посвящены. Просто они глупые и детские. Вот. Про красивые глубокие карие глаза, про бархатный прокуренный голос. Про веснушки на лице и сильных плечах. Про понимание и принятие.
Наскоро Лиса умылась, приготовила завтрак и стала ждать Лику. От волнения было трудно найти для себя место. Как отреагирует? Лиса немного прибралась.
Стук. Но уже в дверь. Лиса посмотрела в глазок на всякий случай, щелкнула замком. Лика приобняла её одной рукой и чем-то задела бедро.
— Сегодня я приличная девушка, — заметила Лика с ухмылкой.
— А до этого не была?
— Как посмотреть.
Лиса отошла от Лики и увидела небольшую бежевую коробку у неё в руке. Глаза округлились. «Это мне?». Лика поставила тяжелые сапоги у входа, скинула куртку и осталась в джинсах и чёрной майке-борцовке. Она отвела взгляд и вытянула руку вперёд, вручая коробку: «Держи». «Я могу открыть сейчас?» — приняла подарок Лиса. Почти невесомый. Лика качнула коротко стриженной головой: выразила согласие.
В прихожей было сумрачно. Свет с улицы едва задевал её. Лика стояла, высотой почти в дверной проем. Лиса едва дотягивалась ей макушкой до подбородка, пусть и была среднего роста. Со стороны это выглядело очень забавно. Почему-то вспомнился тот нежный поцелуй в висок от Лики и отдался краской в щеки.
Лиса легко поддела картон ногтем и открыла коробку. Плюшевая белая мышка?
— Я знаю, что ты собираешь такие игрушки… — Лика улыбнулась, вся во смущении. И эта милашка говорила, что плохая? Да она самая хорошая из всех знакомых Лисы!
Лиса расцвела улыбкой и ткнулась носом в ключицу Лики. Тепло выдохнула. Игрушка приятно лежала в руке. У неё были черные бусинки вместо глаз, коричневыми нитками вышита мордочка. Лапки, внутренняя сторона ушей и хвост были розовыми. Лиса поблагодарила подругу (подругу ли?) и убежала в комнату, крикнув Лике, чтобы та шла на кухню. Лика проводила взглядом фигуру Лисы и повиновалась. Во рту появился вкус железа — Лика прикусила нижнюю губу в сладком волнении.
Кухня встретила светом и колыхающейся занавеской. Окно кухни выходило на старую детскую площадку.
Лика сполоснула руки в раковине и села, слушая, как тихонько шуршит Лиска в своей комнате. Нос слегка саднил, ноги в синяках. Одна нога уже давно никак не могла зажить. Наверное, из-за того, что Лика не давала себе отдыхать: работала грузчицей, бегала смотреть или участвовать в подпольных боях. Всё было хорошо, правда биться должны были бойцы голыми по пояс. А Лика выдавала себя за мужчину, ибо женщину к такому месту и на несколько метров не подпустят. Приходилось выкручиваться и нарушать правила, выходя в футболке и скотчем стягивая грудь.