Леди Маккон поморщилась, вспомнив Фелисити с ее вязаной накидкой.
— Вы полагаете, я должна прикинуться прислугой?
— Неимоверно сожалею, пышечка, но примитивный трюк позволит добиться большего успеха, — глаза древнего вампира подернулись влагой, оттого что он вынужден рекомендовать настолько ужасные вещи.
Алексия тоже глубоко вздохнула, укрепляя свою решимость.
— Чего только не сделаешь ради своей страны!
Вот так леди Маккон, вырядившись в какие-то служаночьи одежки дурного фасона и бесформенного кроя, сопровождаемая Биффи, который изображал ее мужа, познакомилась с новым районом обитания куда ближе, чем могла вообразить раньше. Алексия видела, что одетый в мешковатый воскресный костюм представителя низшего сословия Биффи чувствует себя менее комфортно, чем в вечернем наряде, даже если выходные бриджи слишком тесны, а высокий воротничок впивается в шею и царапает мочки ушей. Тем не менее молодой человек искренне проникся ролью безработного дворецкого с беременной женой-экономкой. У каждой новой двери они вежливо спрашивали, не появилось ли недавно каких-нибудь вакансий. Везде их встречали с некоторой долей сочувствия, которое отчасти было вызвано положением Алексии, но по большей части — великолепными рекомендациями от леди Маккон, госпожи замка Вулси.
Однако после одиннадцати чашек чая им пришлось неохотно двинуться обратно по улице, на которой проживал лорд Акелдама, ничего не узнав о недавних покойницах, которые могли бы стать призраками. Правда, к изумлению Алексии, им была предложена работа в респектабельной городской резиденции некоего некрупного баронета.
Младенец-неудобство, обычно поклонник чая в любых видах, принялся возражать против того объема, который был выпит в процессе посещения целой плеяды гипотетических работодателей, обращавшихся с потенциальными подчиненными именно так, как требовала вежливость. Алексия определенно булькала на ходу. Она повисла на руке Биффи — и потому, что это было необходимо ей лично, и чтобы ее спутник остался человеком, если солнце встанет раньше, чем они успеют добраться до дома. Ей пришло в голову задать вопрос, который почему-то мучил ее в последнее время:
— Лорд Акелдама пьет чай с лимоном? — Глядя на нее сверху вниз, Биффи кивнул. Ему явно было любопытно, к чему это она. — Пока профессор Лайалл не заговорил на эту тему, я никогда не задумывалась, но ведь действительно это эксцентричная привычка для вампира. Мне казалось, что от цитрусовых у них возникают какие-то проблемы с клыками. — Биффи улыбнулся, но ничего не сказал. Леди Маккон настаивала: — Молодой человек, неужели мне придется напоминать вам, кому вы теперь должны быть верны?
— Разве могу я забыть об этом? — Биффи нервным жестом поправил воротничок. — Что же, это не какая-нибудь особая вампирская тайна. Он потратил несколько десятилетий, приучая себя к лимонам.
— Батюшки-светы, зачем?
— Полагаю, просто от нечего делать.
— Как-то не очень похоже на того лорда Акелдаму, которого мы с вами знаем. Какая-то карикатура из «Дамского щебета»!
— Конечно, миледи. Хотите правду? — Алексия кивнула. — Ему нравится ополаскивать волосы водой с лимоном. Он говорит, это придает им особую яркость и блеск. Он ужасно тщеславен, — Биффи тоскливо улыбнулся.
— О да, об этом я знаю, — Алексия еще раз посмотрела на своего спутника, а потом, когда в их поле зрения появился колоритный дом лорда Акелдамы, притворилась совершенно вымотанной и еще сильнее сбавила шаг. — Биффи, дорогой, я о вас беспокоюсь.
— Миледи?
— Когда мне на днях доставили новые парижские журналы мод, вы едва взглянули на прически. Муж говорит мне, что у вас до сих пор возникают трудности с самоконтролем во время смены формы. И в последнее время вы слишком уж просто завязываете галстук даже для вечерних выходов.
— Я скучаю по нему, миледи.
— Так теперь мы живем по соседству, и вы вряд ли скучаете слишком сильно.
— Это верно. Но между нами больше нет гармонии: я — оборотень, а он — вампир.
— И что?
— И то, что мы не можем возобновить прерванный танец, — Биффи, пытавшийся проявлять осмотрительность, был очень мил.
Услышав это, Алексия покачала головой.
— Биффи, хочу посоветовать из самых добрых побуждений: раз так, надо сменить музыку.
— Очень хорошо, миледи.
В тот день леди Маккон спала очень мало, отчасти из-за физиологических последствий, вызванных слишком большим количеством чая, отчасти из-за неожиданного визита Айви Танстелл, которая нагрянула сразу после полудня. Флут разбудил Алексию легким прикосновением, искренними извинениями и по-настоящему тревожным известием, что мисс Лунтвилл взяла на себя труд развлекать миссис Танстелл в парадной гостиной, где они обе ожидают удовольствия увидеть леди Маккон. Алексия наполовину рухнула, наполовину скатилась с кровати, оставив отсыпаться своего бедного мужа, обеспокоенного ее возбужденным состоянием, которое стало хроническим.
Стоял белый день, Биффи лежал в постели, а потому ей пришлось попросить Флута, чтобы тот помог застегнуть пуговки на платье. От одной только мысли о подобной возможности дворецкий в ужасе побледнел и отправился на поиски какого-нибудь трутня лорда Акелдамы. Бутс выразил готовность подменить Флута и взять на себя это неприятное дело. Впрочем, уже в процессе у парня неожиданно перехватило дыхание, и леди Маккон начала понимать, что тот всегда готов выполнить любую ее просьбу.
Потом Флут одной лишь силой воли сумел не дать ей потерять равновесие во время короткого перехода по мосткам между балконами.
Сидевшая внизу Фелисити сегодня больше походила на себя саму. С утра она послала за своими вещами, исходя из предположения, что никто не посмеет возражать против того, что она поселится в доме сестры, и нарядилась в платье модного кроя: верх из бирюзового атласа с кружевной отделкой, белая муслиновая юбка, отделанная бирюзовыми же розетками. На шее красовался скромный черный бант а-ля мужской галстук; черная отделка проглядывала между воланами рукавов и в центре розеток. Новое и дорогое платье выглядело очень стильно.
По контрасту миссис Айви Танстелл была в платье для визитов, модном два сезона назад, с чуть-чуть слишком большим турнюром и чуть-чуть слишком смелого фасона. Несчастной Айви, вышедшей замуж за простого театрального актера, приходилось переделывать старые наряды, вместо того чтобы заказывать новые.
Впрочем, в этот раз она, похоже, вопреки обыкновению не возражала против разговора с Фелисити, наверняка осыпавшей собеседницу колкими замечаниями относительно стиля, вкуса и размеров турнюра. Айви выглядела благодушной и демонстрировала нетипичное для нее присутствие духа — либо не понимала, что ее оскорбляют, либо ее мысли занимали более интересные материи.
Леди Маккон набрала в грудь побольше воздуха и вошла в гостиную.
— Ох, сестрица, у тебя в доме такой оригинальный режим, — заявила Фелисити, первой заметившая ее появление.
Айви вскочила на ноги, споткнулась и принялась посылать Алексии воздушные поцелуи, размахивая руками прямо у нее перед лицом. Эту отвратительную континентальную привычку она усвоила, выйдя замуж. Алексия винила в происшедшем сцену и, возможно, периодические подработки в шляпном салоне мадам Лефу, где сверх меры поощрялась французская склонность к фамильярности, особенно между дамами.
— Милая моя Айви, как твои дела? Ты пришла так неожиданно!
— Ой, Алексия, как замечательно, что ты дома. Я ужасно боялась, — тут Айви театрально понизила голос, — что ты будешь разрешаться от бремени, именно когда я приду. Твой силуэт так изменился, живот стал ужасно выдающимся. Я ведь не помешаю, правда? Нет, ты, должно быть, еще спала. Даже ты не принимаешь посетителей в такое время. Ты пьешь достаточно чая? Он, чай, очень полезен для дам в положении.
Леди Маккон выбрала момент, чтобы прервать болтовню Айви, которая во многом напоминала пушинки одуванчиков, несомые ветром непоследовательности.