— Тетя, пожалуйста, сосредоточься. У леди Маккон к тебе серьезный вопрос. Давайте, Алексия.
— Былая Лефу, известно ли вам о попытке покушения на жизнь королевы Виктории зимой тысяча восемьсот пятьдесят третьего года? В ней была замешана стая оборотней из Шотландии. Королеву хотели отравить.
От удивления призрачная дама запрыгала на месте, теряя контроль над некоторыми своими частями. Ее брови оторвались от лба.
— Конечно, известно. Хотя, разумеется, без подробностей. Скорее со стороны, чем изнутри. Из-за этого покушения я потеряла одну из своих учениц.
— Неужели?
— Да-да. Потеряла ее в тумане болот. Потеряла из-за долга. Такую многообещающую, такую сильную, такую… погодите. О чем вы спрашиваете? Что мы обсуждаем? Почему я постоянно что-то забываю?
— Мы говорим о покушении, которое готовили в стае Кингэйр, — напомнила Алексия.
— Глупая собачья свара. Бедная девочка. Вообразите, каково это, когда на тебя ложится такая ответственность! В шестнадцать! И кругом одни оборотни. Оборотни, которые затевали отравление. В самой этой идее столько всего неправильного! Нехарактерного. Нетипичного для сверхъестественных. Интересно, наладилось там что-то хоть когда-нибудь?
Алексия разобралась во всей этой бессвязной информации.
— Значит, Шиаг Маккон была вашей ученицей?
Дама-призрак склонила голову набок.
— Шиаг… знакомое имя. Ах да! Так трудно закончить одним способом, так легко закончить другим. Она сильная девочка, умела заканчивать. Но, опять же, сила в девочках ценится не так высоко, как должна бы.
Хотя леди Маккон и очень интересовало все, что имеет отношение к прапраправнучке ее мужа, единственной в Британии женщине-оборотне и альфе стаи Кингэйр, она понимала: нужно вернуть мысли призрака к более насущным вопросам.
— Может, вы слышали тогда что-то о связи между этим покушением и Орденом медного осьминога?
— О связи? Связи? Конечно, нет.
Убежденность в голосе призрака обескуражила Алексию.
— Почему вы так в этом уверены?
— А как же иначе? Как можно вообразить подобное? Нет-нет, заговор против королевы исключается. Против королевы Виктории — никогда! Мы бы знали. Я бы знала, — былая Беатрис в смятении закружилась на месте и вдруг снова заметила последнюю работу мадам Лефу. Она замерла, будто загипнотизированная видом такой грандиозной конструкции. — О-о, Женевьева, я не могу в это поверить. Нипочем не могу. Почему, дитя мое, зачем? Я должна рассказать. Должна признаться, — она опять оказалась лицом к Алексии и, будто увидев ее впервые, воскликнула: — Вы! Бездушная! В конце концов вы всех прикончите, ведь так? Даже меня.
Мадам Лефу сжала губы, прикрыла глаза и печально вздохнула.
— Ну вот и все. Сегодня вечером мы больше не добьемся от нее ничего толкового. Простите, Алексия.
— Да ничего страшного, все в порядке. Мои ожидания не совсем оправдались, зато теперь ясно, что нужно поскорее связаться с леди Кингэйр. Придется убедить бывшую стаю моего мужа посвятить меня в детали того старого плана. Только они в состоянии пролить свет на эту тайну. Не верится мне, что Орден никак не был замешан в покушении, но раз ваша тетушка так убежденно это отрицает, правду мы сможем узнать только от заговорщиков.
— Так ведь тетушка никогда и не состояла в ОМО.
— Не состояла? — искренне поразилась Алексия.
— Совершенно верно. В ее время женщин туда не принимали. Нам и сейчас довольно трудно попасть в подобное сообщество.
Французская изобретательница, одна из умнейших представителей рода человеческого, каких только встречала Алексия, дотронулась пальцем до татуировки осьминога, набитой у нее на шее сзади, сразу под скандально короткими кудряшками. Алексия попыталась вообразить Женевьеву без ее тайного подпольного мира. Это оказалось невозможно. Она сказала:
— Я должна послать кого-нибудь в Шотландию. Полагаю, вы не…
Вид у мадам Лефу стал еще более несчастным.
— О нет. Очень сожалею, дражайшая моя Алексия, но не смогу уделить этому время. Именно сейчас никак. Я должна закончить, — она махнула рукой в сторону недостроенной громадины, — вот это. А еще должна заботиться о тетушке. Сейчас, когда конец близок, мне нужно побыть с ней.
Леди Маккон повернулась к изобретательнице и нежно обняла ее, потому что та выглядела так, будто нуждается в этом сильнее всего на свете. Учитывая живот Алексии, вышло неловко, но стоило того, потому что напряженные плечи мадам Лефу слегка расслабились.
— Хотите, я ее освобожу? — еле слышно спросила Алексия.
— Нет, спасибо. Я пока еще не готова ее отпустить, понимаете?
Алексия, вздохнув, разжала объятия.
— Ну что ж, хотя бы насчет моего дела не тревожьтесь, пожалуйста. Я докопаюсь, что там происходило на самом деле, если даже мне придется послать в Шотландию Айви Танстелл!
Об этой роковой фразе, легкомысленно произнесенной для красного словца, Алексии предстояло еще не раз пожалеть. Такое часто случается в подобных ситуациях.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
В КОТОРОЙ МИССИС ТАНСТЕЛЛ ОКАЗЫВАЕТСЯ ПОЛЕЗНОЙ
Если бы не недавний переезд, леди Маккон, вполне возможно, сделала бы иной выбор, остановившись, к примеру, на одном из старших клавигеров, но из-за переселения в стае царил хаос. Оборотни, в отличие от вампиров, без особых проблем снимаются с места, однако испытывают сильную привязанность друг к другу и, говоря простыми словами, являются натуральными рабами привычки. От навязанных сверху перемен шерсть у них встала дыбом. Сейчас, чтобы сохранить сплоченность, стае как никогда требовались солидарность и взаимная близость. Если бы БРП не занималось собственным расследованием нависшей над королевой Викторией угрозы, Алексия попыталась бы обратиться к Хавербинку или к другому опытному следователю. И наконец, если бы у Теневого совета были собственные агенты, маджах прибегла бы к их услугам. Однако поскольку ни одной из этих возможностей на самом деле не существовало, леди Маккон проанализировала ситуацию и обнаружила, что у нее есть только один выход — настолько сомнительный и нежелательный, насколько это вообще возможно.
У миссис Танстелл было справное хозяйство, хотя вела она его в съемной квартире спустя рукава и довольно легкомысленно. Ее жилище, выдержанное исключительно в пастельных тонах, отличалось чистотой и опрятностью, а гости всегда могли рассчитывать на чашку приличного чая или конфетницу с сырым мясом — в зависимости от вкусов и наклонностей. Словом, Танстеллы быстро обрели известность в среде посвященных обитателей Вест-Энда: они считались весьма славными хозяевами с широким кругом интересов, с радостью открывающими свои двери дружелюбно настроенным посетителям. Из этого следовало, что практически в любое время дня и ночи у них гарантированно торчал какой-нибудь посредственный поэт или бесталанный скульптор.
Поэтому, когда летним днем леди Маккон приехала приблизительно к чаю, довольная миссис Танстелл приветствовала ее заявлением, что, хоть они и приютили некоего неприкаянного стихоплета, тот крепко спит и, изредка просыпаясь, провел таким образом уже три дня. Добродушное лицо Айви сделалось грустным.
— Этот бедолага пьет, чтобы забыть нестерпимую боль, которую причиняет его трансконтинентальной душе жестокая Вселенная. Или мне следует сказать — его трансцендентальной душе? В общем, нам несколько раз пришлось насильно отбирать у него чай. Танни говорит, тем, кто страдает таким нервным недугом, можно пить только ячменный отвар.
— Да уж, — посочувствовала Алексия, — мне кажется, это верный способ вылечить душу от отчаяния. Если пить только этот отвар, волей-неволей поправишься. Если не погибнешь…
— Именно так! — Айви кивнула, радуясь очевидной проницательности мужа в том, что касается мерзких напитков и приунывших поэтов. Она провела подругу в парадную гостиную — крошечную комнатушку, которая в своей льдистой элегантности могла похвастаться сходством с замороженным пудингом.
Леди Маккон поместила парасоль в маленькую подставку для зонтов и опасливо направилась к креслу с подголовником, стараясь не опрокинуть ни одной декоративной безделушки, которыми изобиловало пространство. Ее платье для визитов из струящейся голубой материи в «турецких огурцах», с жесткой стеганой юбкой, пошитое так, чтобы вместить ставшие весьма объемистыми формы, было куда шире — и куда опаснее для приемной Айви, — нежели диктовали тенденции современной моды.