Тут стоны и причитания звучали куда громче, хотя все еще казалось, что они доносятся с некоторого расстояния. Их сопровождало эхо, и потому казалось, что они раздаются на дне какой-то шахты.
— Приношу свои извинения. Я не могу это прекратить, — сказала призрачная дама, увидев, что Алексия поморщилась.
— Да, не можете. Ваше время пришло.
Призрачная дама кивнула — теперь, когда ей удалось более-менее привести себя в порядок, это движение можно было разглядеть.
— Женевьева дала мне долгое посмертие. Мало кому из призраков настолько повезло. Обычно в их распоряжении считаные месяцы. У меня были годы.
— Годы?
— Да.
— Она поистине замечательная женщина, — сказала потрясенная Алексия.
— Вот только влюбляется слишком часто и слишком легко. Я не смогла преподать ей этот урок. Она слишком похожа на своего отца. Думаю, она и вас немного любит. И полюбила бы сильнее, дай вы ей такую возможность.
Разговор снова ушел куда-то в сторону. Когда имеешь дело с призраками, такое часто случается: свои слова они контролируют не больше, чем свои формы.
— Но я же в браке!
— Как и все лучшие люди. А еще этот ее сын.
Леди Маккон опустила глаза на свой живот.
— Каждому следует любить своего ребенка.
— Даже если это сумасбродное создание рождено другой женщиной?
— Тогда в особенности следует.
Призрачная дама испустила сухой смешок.
— Ясно, почему вы подружились.
Именно задумавшись о сердечных делах Женевьевы (Алексии пришлось признать, что обычно она изо всех сил старается этого не делать, потому что ее до нелепости захватывал сам процесс), леди Маккон смогла прийти к определенным выводам. Конечно, это произошло недостаточно быстро, потому что стоны становились все громче и приближались. Даже такой призрак, как былая Лефу с ее силой характера и психической стабильностью, не может сопротивляться гибели, когда она предрешена.
Алексия спросила:
— У Женевьевы какие-то неприятности?
— Да, — едва слышно раздалось в ответ. Призрак мелко дрожал и подергивался, будто ехал верхом на плохо отлаженной паровой машине.
— Механизм, который она собирает, — это ведь не правительственный заказ?
— Нет.
Призрачная дама, не переставая вибрировать, начала вращаться. От нее снова потянулись усики, поплыли прочь по воздуху, унося клубы ее сущности. Ноги исчезли почти полностью. Пока Алексия наблюдала, одна рука былой Лефу отделилась и двинулась в ее сторону. Леди Маккон попыталась уклониться, но рука преследовала.
— Это что, какое-то приспособление, которое может вломиться в дом, да? Или во дворец?
— Да. Так не похоже на мою племянницу — создавать такую грубятину. Но порой мы, женщины, впадаем в отчаяние, — крики становились все громче. — Правильный вопрос, бездушная. Вы не задаете мне правильного вопроса. А наше время почти вышло, — вторая рука тоже отделилась от призрака и полетела к Алексии. — Бездушная? Кто ты такая? Почему ты тут? Где моя племянница?
— Это ведь вы задействовали сеть взаимодействия призраков, не правда ли? Вы послали мне известие, былая Лефу? Про убийство королевы?
— Да-а-а-а, — протянула призрачная дама.
— Но с чего бы Женевьеве захотелось вдруг убить…
Алексия прервалась на середине фразы, потому что былую Лефу разорвало на части — так разлетается, врезавшись в дерево, гнилой помидор. Призрачная дама бесшумно взорвалась. Ошметки поплыли во все стороны, белый туман наполнил лабораторию, растекся по механизмам. Потом все эти фрагменты призрачного тела медленно потянулись в направлении Алексии — глаза, брови, одна конечность, другая.
Алексия не смогла сдержать потрясенный крик. Теперь возврата не было. Былая Беатрис Лефу окончательно превратилась в полтергейст. А для леди Маккон пришло время выполнить свои обязанности перед королевой и страной, совершив экзорцизм.
Она подошла к бочке из-под маринованного лука. Очень большой бочке, которая лежала на боку. Алексия проверила ее дно, оттуда тянулись многочисленные трубки и шланги, присоединенные к каким-то интересным с виду металлическим сосудам под крышками. Либо у мадам Лефу неимоверно высокие требования к качеству лука, либо…
Алексия хорошо знала стиль подруги и ее художественный вкус, который проявлялся и в конструировании, поэтому стала искать на бочке какой-нибудь небольшой бугорок или необычный выступ, что-нибудь, на что можно нажать или потянуть. На обращенном к стене донце бочки она обнаружила медного осьминожика и надавила на него. Деревянная бочка с тихим щелчком раскрылась (так сдвигаются столешницы у некоторых столов), и выяснилось, что в ней, как и следовало ожидать, нет никакого лука. Вместо него там находился стеклянный сосуд размером с гроб, в котором пузырилась желтая жидкость и плавало законсервированное тело Беатрис Лефу.
Формальдегид — а именно он и наполнял сосуд — сделал свою работу. Было также ясно, что пузырьки газа позволяли призраку так долго формировать свою внетелесную сущность, не давая плоти быстро разлагаться. Алексия оценила гениальность изобретения Женевьевы. Основная сложность, с которой приходилось сталкиваться, нанимая на работу призраков, заключалась в том, что они пребывали в здравом уме лишь до тех пор, пока их тела оставались сохранны, но не могли формировать привязь и являться другим при полном погружении останков в консервирующую жидкость. Мадам Лефу открыла способ обойти это условие при помощи воздушных пузырей в формальдегиде. Судя по всему, их хватало, чтобы создать привязь, в то время как плоть оставалась погруженной в жидкость и сохранялась. Ничего удивительного, что посмертное существование былой Лефу оказалось таким долгим.
Но даже подобная изощренность, даже такой прорыв в науке не защитит былых от неизбежного конца. Тело все-таки разложится до такой степени, что не сможет больше удерживать привязь; тогда призрак утратит внутренние связи и уступит повторной смерти.
Алексия подумала, что могла бы упомянуть этот аквариум в БРП. Там, возможно, захотят заказать несколько таких же для наиболее ценных специальных агентов. Еще ей стало интересно, имеет ли впрыскивание газа какое-то отношение к тому, что былая Лефу перешла в состояние полтергейста взрывообразно. В любом случае работа сосуда закончилась, и Алексии требовалось придумать, как его открыть.
Крики стали теперь отвратительными. Туманные частички тела былой Лефу норовили облепить Алексию, прижимались к обнаженным участкам на ее руках, лице и шее, будто насекомые. Морщась от омерзения, Алексия пыталась их стряхнуть, но они всего лишь перемещались к ней на запястья.
Похоже, способа распечатать сосуд не существовало. Мадам Лефу явно не собиралась открывать его.
Леди Маккон почти до истерики хотела прекратить все это. А еще она все отчетливее осознавала, что теряет время. Ей нужно было выбираться из мастерской и остановить мадам Лефу, не дать ей достроить чудовище, предназначенное для убийства королевы. Почему, ну почему из всего человечества именно Женевьеве пришел в голову такой дикий план?
Отчаявшись, Алексия перевернула парасоль, вскинула руку, занеся ее настолько далеко за спину, насколько позволяло ее положение, и изо всех сил размахнулась. Удар тяжелой, похожей на ананас ручки парасоля пришелся на стенку стеклянного сосуда. Тот треснул и развалился, наружу хлынула желтая жижа, испускавшая удушливую вонь. Леди Маккон поспешно попятилась, поднимая юбки с оборками, чтобы не промочить их в ядовитом составе. Глаза сразу защипало, они начали слезиться. Потом запершило в горле, Алексия закашлялась и постаралась дышать неглубоко. К счастью, основная часть формальдегида быстро впиталась в твердый земляной пол лаборатории.
Тело в аквариуме перекатилось к треснувшей стенке, одна его рука свесилась наружу. Алексия быстро стянула перчатку и шагнула ближе. Потом коснулась холодной мертвой руки и вздохнула с облегчением.